Но за всем этим прошло очень много времени. И упомянутое сейчас радостное торжество было отпраздновано лишь 28 октября. Зима стояла у порога, и уже потому продолжение похода через Малую Азию оказывалось неисполнимым. К этому присоединилось то, что и теперь ещё было далеко от мира с греками. Правда, Исаак предложил поставлять крестоносцам по дешёвой цене жизненные припасы и корабли для переезда в Азию, но в то же время он оскорбил Фридриха, называя себя римским императором, а Фридриха только германским королём. Кроме того, распространились слухи, что греки хотели со всеми силами напасть на немецкое войско, когда во время переправы в Азию оно будет неспособно к бою, а освобождённые послы горько жаловались на ядовитую вражду ко всем крестоносцам как константинопольского народа, так и императора Исаака и на явный теперь союз последнего с султаном Саладином.
Среди этих обстоятельств борьба с греками должна была продолжаться ещё некоторое время. Фридрих угрожал своему противнику гордыми словами, в которых он защищал своё собственное достоинство и в то же время требовал, чтобы ему было дано полное удовлетворение за все предыдущие насилии и была обеспечена на будущее время безопасность представлением многочисленных заложников. Затем он двинулся к Адрианополю, разбил там свой лагерь и разослал во все стороны своих военачальников с сильными отрядами, чтобы добыть жизненные припасы и всё серьёзнее стеснить неприятеля. Успех этих мер был полный. В руки немцев попал длинный ряд фрикийских местностей, на север до Балкан, на юг до Эгейского моря и на запад до самых Родопских гор. Греки понесли при этом очень тяжёлые потери, между тем как крестоносцам почти всё время благоприятствовало счастье. Рыцари имели всё, чего они жаждали, славные приключения и богатую добычу; адрианопольский лагерь был постоянно наилучшим образом снабжён пищей и питьём, в особенности благодаря неутомимой заботливости герцога Фридриха Швабского, которого пилигримы в шутку назвали своим провиантмейстером. Но чем дальше тянулись эти распри, тем больше приближалась опасность, что из них произойдёт ужасная война за существование самой Византийской империи. Император Фридрих поручал уже своему сыну позаботиться о том, чтобы Пиза, Генуя, Венеция и Анкона выслали на следующую весну флот для поддержки крестоносцев, и уговаривал его побудить папу к крестоносной проповеди против коварных греков, так как их патриарх открыто объявил в соборе, что каждый грек, убивший сто пилигримов или даже убивший десять, получит полное отпущение грехов. Кроме того, велись переговоры с государями сербов и валахо-болгар, и от них ожидалось большое подкрепление для борьбы против Константинополя.
Между тем в глубине души немецкий император был мирно расположен к Исааку и потому неоднократно вступал с ним в переговоры. Наконец, было сломлено упорство византийцев, и 14 февраля 1190 года Фридрих получил желанное известие, что его послам удалось привести к концу мирный договор на выгодных условиях. По этому договору, все пленные немцы должны быть освобождены, оскорблённые в предыдущем году послы получить полное удовлетворение, а для переправы войска в Азию должно быть выставлено 235 больших военных и транспортных судов. Пилигримы, пока их путь шёл по византийским областям, должны были получать по дешёвой цене жизненные припасы, но могли присваивать себе их силой, если бы греческие провинциалы отказали в продаже своих припасов. Император Исаак должен был выдать немцам, в обеспечение пунктуального исполнения договора, восемнадцать заложников из своего ближайшего родства и из лучших сословий, и наконец переправа крестоносного войска не должна была произойти, как до сих пор во всех больших крестовых походах, из Константинополя через Босфор, а из Галлиполи через Геллеспонт — это условие могло быть достаточно объяснено только что окончившейся войной между пилигримами и византийцами.