После этого блестящего успеха англичане отдыхали несколько дней в завоёванной области, и Ричард приготовлялся в то же время к свадьбе с принцессой Беренгарией. 11 мая в Лиммасольскую гавань вошли три корабля, на которых находились король Гвидо Иерусалимский и многие знатные его друзья, которые уже здесь хотели расположить короля Ричарда к своим особенным целям. Ричард принял их с большим отличием и затем, 12 мая, самым пышным образом отпраздновал свою свадьбу с Беренгарией.
Между тем Исаак так хорошо понял свои ошибки, что пожелал начать мирные переговоры. Произошло свидание между императором и Ричардом и заключён был мир, но которому первый должен был заплатить порядочный выкуп, открыть все крепости острова и выставить вспомогательные кипрские войска для борьбы с Саладином. Но только что это дело казалось улаженным, как Исаак бежал с места свидания в Фамагусту, потому что, как говорят, один из его спутников возбудил в нём подозрение, что Ричард покушается на его жизнь.
Ричард в сильном гневе объявил императора клятвопреступным нарушителем мира, поручил своему флоту сторожить берега, чтобы тот не убежал морем, а сам пошёл в Фамагусту, а оттуда — внутрь страны в Никозию. На пути между этими двумя городами, у Тремифуссии, ещё раз произошло сражение. Исаак старался приблизиться к своему противнику королю, чтобы убить его отравленными стрелами, но когда король бросился на него с копьём в руках, испуганный Исаак помчался в поспешном бегстве к замку на мысе св. Андрея, на самом северо-востоке острова. Затем Ричард вступил победителем в Никозию, а его войска, пока он некоторое время лежал больным, взяли, большей частью под предводительством короля Гвидо, самые крепкие замки на севере Кипра: Церинес, св. Илариона и Буффавент.
Исаак, устрашённый этими успехами и отчаявшись найти какой-нибудь другой исход, сдался наконец, 31 мая, победителям. Рассказывают, что Ричард велел надеть на него серебряные оковы, потому что Исаак просил только о том, чтобы его не отягощали железными цепями, и сдал его королю Гвидо, который продержал его до смерти в заточении в одном сирийском замке. Таким образом, остров Кипр, в то время ещё чрезвычайно богатый и цветущий, попал совсем случайным стечением обстоятельств и благодаря только двадцатипятидневному походу в руки франков — и это завоевание должно было получить высокое значение для христианских колоний на Востоке. Ричард установил отношения на острове так, что оставил прежним жителям половину их имущества, а другую половину употребил для образования ленов тому рыцарству, которое должно было взять на себя защиту страны. Во всех городах и замках он оставил гарнизоны, а во главе управления — способных людей, которым поручил прислать ему по возможности больше съестных припасов, как только он достигнет Акры.
Наконец, 5 июня, король отплыл в Сирию, 7 июня между Бейрутом и Сидоном он уничтожил необыкновенно большой, тяжело нагруженный военным материалом и войсками магометанский корабль, который был назначен для подкрепления гарнизона Акры, а 8 июня он пристал к стану христиан, стоявших под этим городом. “Его приняли там с такой радостью, как будто он был Спасителем, пришедшим в мир, чтобы восстановить царство”.
Взгляд в ту часть Третьего крестового похода, которую мы до сих пор рассказывали, производит, несмотря на последние успехи Ричарда, глубоко удручающее впечатление. С 1187 года Европа ещё многостороннее и ещё усерднее, чем когда-нибудь прежде, поднялась на священную войну, но уже не возобновился тот дух, который бы мог направить развернувшиеся богатырские силы единодушно и цельно к уничтожающему удару против завоевателя Иерусалима. Только единственный из великих монархов Европы, император Фридрих, показал, по крайней мере со своей стороны, чистую преданность делу и никогда не омрачавшееся рвение к достижению высокой цели, но именно он вместе со своими людьми, без собственной вины, подвергся печальнейшей участи. Одновременно с ним или вскоре после него из всех государств выступили на Восток бесчисленные толпы войск под предводительством князей, графов или епископов, но они совершали свой путь врозь и приходили в Сирию по капле, один за другим, более способные проливать свою кровь, чем нанести чувствительный удар противнику. Наконец, короли Франции и Англии мешкали и ссорились, теряли незаменимое время и в конце концов принесли в лагерь своих единоверцев в Акре вместе со своей военной силой и свои раздоры.