Но едва это посольство прибыло ко двору нового короля, как он был убит 28 апреля 1192 года в Тире двумя ассасинами. Это убийство, которое произвело повсюду чрезвычайное впечатление, приписывалось то Саладину, то Ричарду, но, без сомнения, несправедливо, потому что Конрад вызвал против себя месть фанатической секты, ограбив один ассасианский корабль[59]. Его смерть была чрезвычайно тяжёлым ударом для христианского дела. Благодаря своему безрассудному честолюбию, он отяготил свою совесть разными злыми делами, но в то же время убедил весь мир, что никто подобно ему не мог бы удержать успехи ислама, и если бы ему было суждено пожить дольше, то сирийские франки, конечно, увидели бы лучшие дни.
Теперь дела сложились иначе. Как внутреннему, так и внешнему миру Иерусалима снова грозила опасность. Счастье было на этот раз хоть в том, что король Гвидо почти уже не вмешивался в дела. Один из французских вельмож, граф Генрих Шампанский, очень скоро приобрёл благосклонность жителей Тира, а вскоре и всех крестоносцев, включая даже короля Ричарда, который был его дядей. Дикое время нисколько не затруднилось тем, что через несколько дней по смерти Конрада граф женился на его вдове, притом беременной, и, конечно, наследовал умершему — как в браке, так и на Иерусалимском престоле. Вскоре после того старый покровитель короля Гвидо вознаградил его за потерянный на суше престол назначением в правители острова Кипра.
Но война с Саладином всё-таки продолжалась. Ричард забыл, что только что объявил своё возвращение на родину безотлагательным, пошёл к Даруму, сильной крепости к югу от Аскалона, взял её приступом в мае 1192 года и снаряжался к новой борьбе, когда из Англии внезапно пришли новые печальные известия. Непостоянный государь, хотя и заявил тотчас, что теперь уже ничто не может задержать его в Сирии, однако возбудил этим сильнейшее недовольство всего войска. Всеобщий голос был тот, что он может идти или оставаться, что и без него отважатся на борьбу за Иерусалим. Гордый король сильно испугался, услыхав эти слова, и проводил целые дни в мучительном сомнении, должен ли он постыдно бросить пилигримов или окончательно повредить дальнейшим промедлением своему престолу дома. Наконец, он принял решение остаться в Сирии, по крайней мере ещё одно лето и зиму, какие бы известия не пришли к нему из Европы. Естественно, что тотчас после этого был решён поход в Иерусалим и к нему с большой радостью приступили как знатные, так и простые люди. Виды на успех предприятия были на этот раз немаловажны. Время года, июнь 1192-го, было благоприятно, военная сила врагов сравнительно незначительна, потому что Саладин не собрал ещё тех значительных войск, которые он отпустил в прошлую зиму, и даже меньше чем когда-нибудь мог рассчитывать на храбрую выдержку своих войск. Только некоторые из его офицеров решили во что бы то ни стало удержать Иерусалим, тогда как другие думали, что нужно только постараться отбить христиан в открытом поле. Если это удастся, то Святой город будет вне опасности, а если не удастся, то, конечно, он будет потерян, но ислам может существовать и без него. Султан с великой горестью понял из этих слов, какой в его войске распространён страх — выдержать во второй раз осаду, как в Акре. В безмолвные часы по его щекам текли слёзы; главное дело в его жизни казалось бесповоротно потерянным.
Между тем в действительности ему нечего было особенно бояться короля Ричарда. Поход христианского войска шёл опять весьма медленно только до Бейтнуба. Там была сделана остановка на несколько недель. Во время этой остановки Ричард забавлялся отважными стычками с неприятельскими партизанскими отрядами и нападениями на богатые караваны, которые тянулись из Египта, но при этом, как всегда, потерял совершенно из виду главную цель своего предприятия. Мало-помалу он начал даже жаловаться, что Иерусалим неодолим по крепости его стен, по превосходству сил Саладина и вследствие той нужды, которую пилигримы непременно должны претерпеть при этой осаде. Разумнее казался, пожалуй, поход на Дамаск или Египет. Часть рыцарства соглашалась с его словами, но остальные, особенно французы, с гневом и издевательством восстали против такого непостоянства. В короткое время весь лагерь преисполнился ядовитым раздором, движение к Иерусалиму стаю невозможным, но не было речи и о каком-нибудь другом предприятии, а 4 июля Саладин был обрадован радостным известием, что христиане собираются просто вернуться к берегу.
59
Мнения о зачинщиках убийства Конрада до новейшего времени колебались. Главой ассасинов, который, как считается, совершил убийство нового иерусалимского короля, был “Старец горы” Синаи, который с 1169 года до сентября 1192 года стоял во главе сирийских ассасинов. Он превосходно организовал страшные толпы своих подданных строгой дисциплиной и вполне подчинил их своей воле.