Всю весну и лето Алексей давал латинянам бесценные советы и сообщал разведывательные сведения. Анна Комнина записала, что Алексей «предупреждал их о событиях, которые могут произойти в пути, и давал ценные советы. Они получили информацию о приемах, которые турки обычно используют в бою, — сказал, как следует строить боевую линию, как устраивать засады, посоветовал не преследовать противника на большие расстояния, если он обращается в бегство». Он также рекомендовал лидерам крестоносцев умерить агрессию по отношению к исламу с помощью элемента прагматичной дипломатии. Они последовали совету и постарались использовать политическую и религиозную разобщенность мусульман, отправив послов на корабле в халифат Фатимидов в Египте, чтобы обсудить потенциально возможный договор.[35]
Когда крестоносцы в конце июня 1097 года покинули Никею, Алексей подвел некоторые итоги прошедших месяцев, которые его удовлетворили. Франкская орда прокатилась по его империи без особых последствий и даже нанесла серьезный удар сельджукам. Несмотря на некоторые трения, когда император присутствовал рядом, латиняне проявляли и сотрудничество, и послушание. Вопрос заключался в том, как скоро развеются чары теперь, когда император был далеко, а крестоносцы направлялись к Святой земле.
ЧЕРЕЗ МАЛУЮ АЗИЮ
Без мудрого руководства Алексея франкам пришлось справляться со многими организационными и командными трудностями. По сути, их армия была составной силой, одной большой массой, состоявшей из множества небольших частей, объединенных общей верой — латинским католицизмом — и собранных по всей территории Западной Европы. Многие крестоносцы были врагами еще до начала экспедиции. Они даже столкнулись с языковым барьером: крестоносец из Северной Франции Фульхерий Шартрский писал: «Кто и когда слышал такое смешение языков в одной армии?»
Разнородная масса должна управляться крепкой рукой. И в самом деле, требования военной логики предполагают, что без строгого единоначалия Крестовый поход был обречен на развал и крах. Но с лета 1097 года у экспедиции не было единого лидера. Папский легат Адемар из Пюи мог претендовать на духовное превосходство, да и грек Татикий участвовал в командовании, но на практике ни один из них не обладал всей полнотой власти. На деле крестоносцам пришлось прощупывать дорогу к организационной структуре посредством экспериментов и инноваций, полагаясь в основном на объединяющее влияние их общей религиозной цели. Вопреки всем ожиданиям они достигли значительного успеха. Самым эффективным инструментом принятия решения оказалось групповое обсуждение, обычно считающееся неприемлемым в военной практике. Был создан «военный совет» из франкских лидеров — таких людей, как Раймунд Тулузский и Боэмунд Тарентский, которые собирались, чтобы обсудить и согласовать дальнейшие действия. Еще раньше они создали общий фонд, через который проходила и распределялась вся добыча. Им и предстояло решить, каким образом лучше всего пересечь Малую Азию.
Из-за большой численности крестоносного войска оно не могло продвигаться вперед, как единая армия. Растянутой вдоль римских дорог и путей пилигримов 70-тысячной колонне потребовались бы дни, чтобы пройти один данный пункт. А добывая себе продовольствие, они к тому же опустошили бы окрестности, как стая саранчи. Но христиане не могли себе позволить разбиться на мелкие группы и двигаться раздельно, как на пути в Константинополь, поскольку Кылыч-Арслан и сельджуки все еще представляли реальную угрозу. Лидеры крестоносцев со временем все же решили разделить свою армию на две, сохраняя относительно тесный контакт во время марша.[36]
Битва при Дорилее
27 июня 1097 года итальянские норманны Боэмунда и армия Роберта Нормандского вышли в поход, за ними на некотором расстоянии двигались Годфруа Буйонский, Роберт Фландрский и южные франки. По плану они должны были встретиться после четырехдневного марша на юго-восток у Дорилея, заброшенного военного лагеря византийцев. Кылыч-Арслан, однако, имел другие планы. После унижения в Никее он собрал огромную армию и собирался напасть на крестоносцев, пока они идут по его земле. Их разделение на две армии дало ему шанс нанести удар. Утром 1 июля он атаковал силы Боэмунда и Роберта Нормандского на открытой территории в районе соединения двух долин у Дорилея. Один из воинов Боэмунда вспоминает ужас момента, когда неожиданно появились турки и «начали все сразу завывать на разные голоса и выкрикивать на своем языке какие-то дьявольские слова, которых я не понял… визжа, словно демоны». Кылыч-Арслан появился с армией легковооруженных, но удивительно ловких и подвижных сельджукских всадников, рассчитывая посеять панику в рядах крестоносцев, которые двигались намного медленнее. Турки взяли их в кольцо и, кружась, словно вихрь, принялись осыпать градом стрел. Латиняне были определенно шокированы тактикой противника. Один свидетель боя написал: «Турки выли, словно волки, и выпускали град стрел. Мы были ошеломлены. Но, понимая, что нам грозит смерть, и многие уже были ранены, обратились в бегство. Это неудивительно, потому что для нас такая война была совершенно незнакомой».
35
Gesta Francorum. P. 15;
36