Ядвига звркала по сторонам, стараясь определить источник звука. Сыма Цзян испуганно втянул голову в плечи. Всадники хватали оружие, кони тревожно переступали с ноги на ногу. Звук нарастал. А потом…
— Крест! Знамение! Змей поганый!
Тишина умерла. Сразу, вдруг. Испуганные крики неслись отовсюду. Обнаженные клинки, копейные наконечники и просто пальцы указывали в небо. Кто-то читал молитву, кто-то крестился. Кто-то заунывно скулил.
Возникшая над лесом точка, действительно, издали напоминала и воспаривший к небесам крест и летящего дракона. Но точка быстро приближалась. Росла, раздавалась прямо на глазах, внушала ужас одним своим видом. И вряд ли кто-то, кроме Бурцева подозревал, на что способна такая птаха.
Нет, вовсе не ристалищное поле видели они в Дерпте за колючей проволокой. И не выровненный ипподром для зимних скачек. А-э-ро-дром — вот что! Взлетно-посадочную полосу, построенную цайткомандой на самой границе с русскими княжествами. Чтоб было, откуда взлетать винтокрылым машинам люфтваффе, переброшенным из будущего силой арийской магии.
Кто сказал, что платц-башни годятся для отправки в прошлое только живой силы? Ничего подобного! Если в цайт-прыжок можно захватить «шмайсер», почему бы не взять с собой и боевую технику? Центральный хронобункер СС, наверняка, достаточно просторен, чтобы вогнать туда небольшой военный самолет. А башня перехода в Дерпте… Она ведь давным-давно разрушена, и межвременной портал открывается нынчев просторном куполе над древними руинами. Следовательно, стены, коридоры, лестницы и низкие своды арийской постройки уже не воспрепятствуют материализации боевой машины с приличным размахом крыла. Вот фон Берберг и обеспечил своему крестовому походу поддержку с воздуха!
Замысел удался на все сто… На сто девять… «Мессершмитт-109» с фашистскими крестами на крыльях заходил в атаку над перепуганными воинами новгородского разгона. Самолет летел низко, за малым не касаясь брюхом верхушек елей: так удобнее расстреливать столпившихся внизу всадников. Уже можно разглядеть угловатый фюзеляж и бешено вращающийся винт. Пушки на крыльях и пулеметы в носовой части истребителя, правда, еще молчали. Но скоро заговорят и они.
— Это что, какая-то магическая птица? — допытывался Освальд.
— Хуже! — выдохнул Бурцев.
И заорал во всю глотку:
— Воздух! Ложись!
Кричал он по-русски, однако и Сыма Цзян, и Освальд, и Ядвига все поняли правильно. Китаец и полячка бухнулись в снег у ближайшего дома почти одновременно с Бурцевым. Добжинец чуть замешкался, но мгновение спустя тоже неловко растянулся рядом. Стена убогой крестьянской хижины и неглубокая канавка под ней — не ахти какое укрытие, да другого-то нет!
Спешились и залегли еще пара воинов Юлдуса. Остальные медлили. Кто-то в шоке пялился на приближающуюся крылатую смерть, кто-то разворачивал быстроногих коней…
Спасти надо… Спасти хоть кого-то! Но тут, блин, нужны особые методы убеждения. Бурцев поднял высоко над головой свою золотую пайзцу, крикнул по-татарски — строго, как и подобает обладателю ханской наградной пластины:
— Лежать! Именем великого Темучина! Волею извечного Тенгри и всемогущей Этуген!
Степняки расторопно полезли с седел.
Пилот ВВС цайткоманды нажал на гашетку.
«Мессер» открыл огонь.
Гром, раздавшийся среди ясного неба, заглушил и вой атакующего штурмовика, и вопли людей, и лошадиное ржание. Фонтанчики холодного снега, горячей крови, разорванных кольчужных звеньев и щепы прошитых насквозь моостовских домишек наметили старухе с косой путь по брошенной деревне. И старуха пошла, поскакала вприпрыжку по указанному форватеру. Своим ржавым, но безжалостно острым орудием сегодня она махала от души.
Глава 11
Для пушек дела не нашлось. Живые мишени внизу, хоть и обвешались металлом с ног до головы, были все же ну очень легкобронированными, и экономный летчик люфтваффе ограничился пулеметами.
Но грохот стоял адский. Кони перестали повиноваться всадникам. Всадники под пулеметным огнем сначала теряли разум, потом — жизнь. Пули сшибали дружинников с седел, валили в утоптанный красный снег лошадей. Незримость смерти пугала пуще самой смерти. Живые и пока невредимые воины от ужаса кричали громче раненых. Раненые боялись шевельнуться и замирали в оцепенении, подобно убитым. А умирающие в пробитых доспехах и с развороченными внутренностями сучили в предсмертной агонии ногами, словно стремясь бежать вслед за живыми.
Все это длилось считанные секунды. Доли секунд… Но до чего же долго тянулись эти мгновения.