С грохотом, похожим на стук тысяч молотов о тысячи наковален, Зон снова бросился на Хирокса. Робот поднял руки и в двух из них исчезло оружие. Теперь машина использовала эти руки для захватов. Зон сумел парализовать импульсным мечом две руки и правую ногу робота, так что теперь Хирокс мог только вращаться на месте, но не прыгать и уворачиваться от ударов. Из корпуса вылетели режущие клинки, грозившие поразить соперника, но Зон успел вовремя отпрыгнуть в сторону.
Только сейчас до Йоола дошло, что он забыл отключить дополнительный модуль. Юношу охватил страх. При работающем модуле боеспособность робота из-за адаптивности превосходила все, что знал опыт Зона Норета.
Йоол побледнел от тревоги за отца. Теперь, в разгар схватки – когда ограничения и системы безопасности Хирокса были отключены, – он не смел даже предупредить отца. Йоол вскочил на ноги. Все дальнейшее произошло в мгновение ока.
Зон высоко подпрыгнул и ударил робота босой ногой, стремясь вывести его из равновесия и повалить на землю. Но Хирокс смог устоять.
Йоол бросился вперед, надеясь вмешаться в схватку. Но его нога лишь ударила песок.
Старый воин не подозревал об опасности. Он отпрыгнул назад, оказавшись вне досягаемости режущего оружия Хирокса, но вышедший из-под контроля робот продолжал наступать. Зон неправильно приземлился, вывихнул лодыжку и упал.
Йоол выкрикнул: «Хирокс, стой!» как раз в тот момент, когда боевой робот нанес удар. Нож Хирокса вонзился в грудь старого ветерана.
Когда молодой человек подбежал к месту трагедии, робот уже стоял как вкопанный, застыв на месте, словно сам не веря тому, что он только что сделал.
Зон Норет распростерся на прибрежном песке, тяжело хватая ртом воздух и выплевывая сгустки крови. Робот немедленно остановился, отошел и выключил свои системы.
Йоол склонился на колени рядом с умирающим и приподнял его голову.
– Отец…
– Я не заметил… – произнес Зон; воздух со свистом вырывался из раны в груди. – Я проглядел…
Робот-сенсей сохранял прежнюю неподвижность, стоя в стороне от людей:
– Я глубоко сожалею о том, что я сделал. У меня не было намерения или желания тебя убивать.
– Ты поправишься, – твердил Йоол истекающему кровью воину, хотя прекрасно видел, что рана смертельна. Это его вина, это он изменил программу робота! – Просто очередная рана, каких много у тебя было в жизни. Мы найдем хирурга… – Он попытался встать, чтобы позвать на помощь, но Зон удержал его за руку.
Ветеран обернулся к роботу. К лицу его липли мокрые от пота волосы.
– Сенсей Хирокс, ты действовал… в точности так, как я тебе приказал. – Слова выходили у него изо рта отрывисто, перемежаясь с судорожными вдохами. – Ты дрался точно так, как я требовал… и ты научил меня многим полезным вещам.
Потом он поднял глаза на склонившегося к нему Йоола. Шум прибоя и шелест крыльев кружащих над лагуной птиц звучали колыбельной. Солнце садилось за горизонт, окрашивая небосвод в причудливые яркие тона.
Зон сжал руку сына.
– Пора моему духу вознестись, а мне – уступить место другому бойцу. Йоол, я хочу, чтобы ты простил Хирокса.
Он замолчал, потом, собравшись с силами, заговорил снова:
– И ты должен стать лучшим из воинов Гиназа.
Давясь от едва сдерживаемых слез, сын ответил:
– Я сделаю все, что ты хочешь, отец.
Зон Норет закрыл глаза, и не стали видны налитые кровью белки. Сознание уходило от старого воина, и слабеющим голосом он попросил:
– Произнеси надо мной литанию, Йоол. Ты знаешь ее слова.
Голос юноши пресекся, но он взял себя в руки и заговорил:
– Ты научил меня ее словам, отец. Все бойцы Гиназа знают последнее напутствие.
– Хорошо, вот и помоги мне.
Зон сделал долгий, влажно хрипящий вдох, и его слова слились со словами сына, когда они вместе произносили последнюю молитву Павшего Наемника:
– Только так почитаем мы смерть воина: выполни волю мою, продолжи битву мою.
Спустя мгновение Зон Норет испустил дух на руках сына. Неподалеку стоял в исходном положении механический сенсей.
Наконец после минуты скорбного молчания Йоол Норет поднялся на ноги и встал над распростертым телом отца. Расправив плечи, Йоол посмотрел на боевого робота, глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Сосредоточившись, он наклонился и поднял с запятнанного кровью песка импульсный меч отца.
– С этого дня, Хирокс, – сказал он, – ты будешь работать еще больше, чтобы тренировать меня.
Те, кто отказывается сражаться с мыслящими машинами, – изменники рода человеческого. Те, кто не использует для этого любое возможное оружие, – глупцы.