Норме не было дела до признания ее интеллектуальной собственности или денежного вознаграждения, но она хотела уверенности, что ее концепции будут использоваться в торговле и военном деле так, как они того заслуживают. Савант Хольцман не поймет величия того, что она сделала; он скроет от мира ее открытие.
Нет, Норме придется искать другой выход. Будущее уповает на меня.
Улыбнувшись, она медленно и облегченно вздохнула. Ей давно следовало подумать об этой возможности. Теперь она точно знала, где найти независимый источник финансирования для проведения исследований и налаживания производства.
Вглядываясь в прошлое через лупу времени, люди будущего видят деятелей Великого Переворота в увеличенном масштабе. Такое впечатление возникает не от аберрации увеличительного стекла, не от раздувания значимости, производимого мифотворчеством. Напротив, герои Джихада были именно такими крупными личностями, какими их сохранила народная память. Они выросли именно такими, какими отчаянно нужны были человечеству.
Принцесса Ирулан. Линза времени
После десятилетия строительства, ваяния и отделки мемориальный комплекс в память погибших в войнах Джихада был наконец завершен. Аврелий Венпорт, чья торговая компания «Вен-Ки» была одним из самых крупных жертвователей, занял на церемонии открытия в Зимин почетное место.
Ночь веяла прохладой, тьму разогнали прожекторы и украшенные праздничной иллюминацией здания, обрамлявшие центральную площадь. Народ толпился в прилегающих улицах и переулках, оттесненный от роскошных трибун для высоких гостей в центре площади.
Венпорт чуть-чуть пригубил пенящуюся чампию из дутого круглого бокала. Ему не слишком нравился сладковатый вкус этого слабоалкогольного россакского напитка, но чампия составляла одну из основных статей его экспортных операций. Именно он доставил на Салусу Секундус огромную партию этого популярного вина специально для праздника.
Памятник являл собой поразительное и сюрреалистическое зрелище. Он состоял из двух прихотливо изгибающихся колонн с мягкими округлыми очертаниями, символизирующими живое, то есть человечество. Столпы склонялись над разбитым вдребезги неуклюже-бесформенным монолитом. Все вместе символизировало победу над мыслящими машинами.
Такой же точно монумент строили и на Гьеди Первой, планете, где погибла масса людей, но была одержана и очень важная победа. Если строительство там закончилось по плану, то открытие мемориала должно было состояться в один день с этим. Во время одного из своих деловых посещений Гьеди Первой Венпорт видел лихорадочную спешку возведения такого же мемориала.
Десятью годами ранее, когда пламя Джихада уже четырнадцать лет перекатывалось от края до края галактики, Ксавьер Харконнен возглавил движение за сооружение мемориала погибшим в битвах с мыслящими машинами. За прошедшие два года машины атаковали и захватили маленькую колонию Элл-рам, а потом нанесли удар по Колонии Перидот, откуда были с большими потерями выбиты. Группа героических, но плохо подготовленных воинов Джихада даже нанесла удар по главному Синхронизированному Миру – по планете Коррин. И вся группа погибла. Очень подходящее по времени добавление к мартирологу.
Когда в связи с этим возникли беспорядки и волнения, примере Ксавьер Харконнен снова призвал к возведению памятника, чтобы жертвы Джихада никогда не были забыты. Проект поддержала и Серена Батлер, все еще считавшаяся временным вице-королем Лиги, хотя и удалилась в Город Интроспекции. Она использовала все свое влияние, чтобы заручиться поддержкой и финансированием со стороны лидеров политики и бизнеса.
Тронутый призывом Серены и будучи однажды свидетелем страшной битвы с машинами, Аврелий Венпорт решил внести в строительство мемориала свой вклад, хотя его компаньон с Тлулакса, Тук Кидайр, резко против этого возражал. С начала Джихада доходы компании сильно пошли в гору, так как ее торговые суда доставляли в пострадавшие колонии военное снаряжение и продовольствие. Кроме того, компания получала неплохой доход от продажи таких предметов роскоши, как плавающие светильники, и самую дефицитную роскошь – пряную меланжу с Арракиса.
Венпорт гордился своей деловой проницательностью, своей способностью угадывать выгодные дела и вкладывать в них деньги, наживая капитал. Лига Благородных была открытым и свободным для торговли обществом. Имея доступ к фармацевтическим предприятиям Россака, меланже Арракиса, а также к плавающим светильникам и подвесным платформам, изобретенным его дорогой Нормой, он развивал и усиливал эти преимущества, насколько это было в его силах, наслаждаясь своей деятельностью.
Его бывшая подруга Зуфа Ценва всегда считала, что он ничего не достигнет, так же как и ее карлица-дочь. Они оба доказали, что Зуфа жестоко ошиблась.
Прошло много лет с тех пор, как он перестал быть другом, любовником и партнером главной Колдуньи Россака. В то время Зуфа так и не поверила, что Венпорт с его интересом к коммерции или Норма с ее дилетантским интересом к математике смогут сделать что-нибудь важное для дела Джихада.
Даже когда Венпорт вложил большую сумму своих личных средств в строительство мемориала на Зимии, он не думал, что это произведет на Зуфу впечатление. Суровая женщина посвятила свою жизнь и душу Джихаду, готовя Колдуний, которые в одиночку атаковали крепости кимеков, играя роль психологических бомб. И потому ничего удивительного не было в том, что пожертвования Венпорта и сам мемориальный проект Зуфа Ценва считала преступной и пустой тратой денег, которые лучше бы потратить на приобретение оружия или на строительство новых боевых кораблей.
При этой мысли Венпорт едва сдержал улыбку. В конце концов Зуфа была последовательной и предсказуемой. Несмотря ни на что, он по-прежнему любил эту женщину и восхищался ею так же, как в первый день их знакомства. Но это было не самое лучшее вложение его эмоционального капитала.
Сидевший на открытой трибуне рядом с красивой молодой женщиной – одной из своих внучек? – отставной вице-король Манион Батлер заметил Венпорта и приветствовал его сердечной улыбкой. Рядом с ним сидел приемный отец примеро Ксавьера Харконнена, престарелый и исполненный достоинства Эмиль Тантор, казалось, погруженный в дремоту.
Улыбающийся служитель предложил Венпорту еще один бокал чампии, от которого он вежливо отказался. Откинувшись на спинку кресла, он принялся смотреть праздничное представление. Присутствующие уже начали волноваться, но Великий Патриарх Иблис Гинджо был не менее великим мастером держать паузу. Он появлялся обычно именно в тот момент, когда энтузиазм достигал своего пика, не переходя в откровенное раздражительное нетерпение.
Хотя Великий Патриарх прибыл на церемонию вовремя, окруженный могучими устрашающими агентами джипола, он подождал, глядя на скучающих почетных гостей, пока толпа закончит покупать сувениры и букетики ноготков.
Венпорт повернул голову в сторону вспухавшего в толпе шума и увидел большой выход Иблиса Гинджо и Серены Батлер. На Серене было ее обычное отороченное пурпуром платье такой белизны, что она выглядела спустившимся с неба ангелом. Удерживая на квадратном лице уверенную улыбку, рядом с ней шествовал Великий Патриарх, облаченный в черный мундир с золотым шитьем. Он проводил Серену до трибуны и встал там рядом с ней под ослепительным светом софитов.
За Иблисом молча и тихо следовала его красавица жена, Ками Боро. Этот брак совершился отнюдь не по любви, но по трезвому расчету: восходя к вершинам власти, этот человек дальновидно выбрал себе в спутницы женщину безупречного происхождения, прямую наследницу последнего правителя Старой Империи.
На шее Иблиса была видна цепь из призм с подвеской из блестящего сине-зеленого хагальского кварца. Возможно, это была часть приданого супруги. Никто и никогда не задавал себе вопроса, откуда Великий Патриарх Джихада берет деньги на такие роскошные вещи и на свою отнюдь не аскетическую жизнь. Его ценность для Лиги нельзя было измерить никаким денежным эквивалентом. Он был окружен собственной, созданной им самим мифологией.