Изначально Коррин представлял собой мертвую, насквозь промерзшую каменистую планету, но когда солнце этой системы вступило в стадию красного гиганта, оно сожгло внутренние планеты, ближайшие к звезде, и согрело Коррин, где начали таять льды. В те времена Старая Империя еще сохранила способность к вспышкам гения и не утратила амбиций. Отважные пионеры преобразовали Коррин, засадив его травами и деревьями и заселив его фауной и колонистами.
Но этой колонии не удалось просуществовать даже тот короткий срок, что отпущен красным гигантам. Теперь под красными небесами правили машины, а мрачное око раздувшегося солнца равнодушно взирало на грязные загоны для рабов.
Кимеки прошествовали на виллу через ворота из специально обработанного металла, дуги и петли которого сплетались в красивый причудливый узор. Пышные вьющиеся растения, местами взрывающиеся ярко-алыми цветами, покрывали стены и открытые решетчатые потолки. Воздух наверняка был тяжелым от цветочных ароматов. Агамемнон порадовался, что не принял ходячую форму, обладающую всеми органами чувств. Меньше всего ему сейчас надо было нюхать цветочки.
Эразм, блистая искусственной улыбкой на лице из текучего металла, вышел навстречу высоким гостям во внутренний двор. Независимый робот был одет в фатоватый костюм, отороченный плюшем – в подражание одежде древних земных королей.
– Добро пожаловать, коллеги. Мне стоило бы предложить вам перекусить, но подозреваю, что это был бы пустой жест в отношении машин с человеческим мозгом:
– Мы приехали сюда не на праздничный вечер, – ответил Агамемнон. Ксеркс же, напротив, всегда жалел о том, что не может насладиться вкусной едой: будучи человеком, он слыл неисправимым гедонистом. Теперь же он издал неслышный механический вздох и принялся восхищенно осматривать поместье.
На стенах висели наблюдательные экраны Омниуса, а в помещениях плавали его наблюдательные камеры, похожие на механических шмелей. Хотя центральный узел всемирного разума на Коррине находился в другом месте, в Центральной Вышке города, Омниус видел все глазами мириадов наблюдателей и слышал любой самый тихий шепот. Агамемнон давно привык к этому, и хотя такой надзор раздражал, с ним ничего нельзя было поделать – пока Агамемнон не сбросит Омниуса с трона.
– Мы должны обсудить планы военных действий против неразумного человечества, – прогудел под сводами зала голос Омниуса, подобный гласу вездесущего и всемогущего бога.
Агамемнон уменьшил чувствительность своих слуховых датчиков, и громоподобные команды Омниуса превратились в едва слышный писк.
– Господин Омниус, я готов продолжить нападения на хретгиров. Нужно только ваше согласие.
– Генерал Агамемнон уже много лет отстаивает такой образ действий, – с излишним энтузиазмом вступил в разговор Ксеркс. – Он всегда говорил, что свободное человечество – это мина замедленного действия. Он всегда предупреждал, что если мы не станем расправляться с хретгирами, их брожение рано или поздно достигнет точки кипения и они причинят великий вред – как это было на Земле, на Бела Тегез и в Колонии Перидот, а недавно еще и на Тиндалле.
Генерал кимеков едва сдержал раздражение:
– Омниус знаком с содержанием всех наших предыдущих бесед, Ксеркс. Знает он и о наших битвах с людьми.
Раздался рассудительный голос Эразма:
– Поскольку мы не получили данных о последних мыслях и решениях земного Омниуса, постольку мы не можем точно знать, что именно происходило на Земле в те дни. Эта информация для нас навсегда потеряна.
– Мы не нуждаемся в конкретных деталях, – парировал Агамемнон. – Я командую войсками вот уже тысячу лет. Я вел в бой армии людей и армии роботов. Я организовал разгром Старой Империи.
– И вы были верным воином и слугой Омниуса в течение столетий, – добавил Эразм.
Титану показалось, что в голосе робота проскользнули нотки сарказма.
– Это верно, – вмешалась в разговор Юнона, чтобы не дать Агамемнону наговорить резкостей. – Титаны всегда были ценными союзниками и помощниками Омниуса.
– Наша первейшая задача – не допустить повторения таких восстаний на других Синхронизированных Мирах, – назидательно произнес Омниус.
– Статистически это маловероятно, – заметил Данте. – Ваши наблюдательные камеры непрерывно следят за населением. Ни один раб отныне не будет иметь возможность сплотить угнетенных, как это случилось с доверенным человеком Иблисом Гинджо.
– Я лично возглавлял походы неокимеков и уничтожал очаги мятежей, – объявил Ксеркс, выступив вперед. – У непокорных никогда больше не будет точки опоры.
Эразм принялся вышагивать по двору. Отороченная мехом одежда живописно развевалась.
– К несчастью, такие репрессивные меры лишь усиливают недовольство. Армия Джихада посылает на наши планеты агентов-провокаторов. Они занимаются разлагающей пропагандой среди рабов, ремесленников и даже среди наших доверенных людей. Они привозят с собой записи речей Серены Батлер, которую они называют Жрицей Джихада. – При этих словах металлическое лицо робота приняло страдальчески томное выражение. – Для них она красива и убедительна, настоящая богиня. Когда они слушают слова Серены, то разве не теряют они способность сопротивляться ее чарам? Они последуют за ней, если даже это грозит им смертью.
– У наших доверенных людей есть все, что они могут хотеть, – проворчал Агамемнон, – и тем не менее они все равно ее слушают. Как мой сын, глупец Вориан. Лучшим решением в уничтожении этой раковой опухоли я считаю уничтожение каждой вспышки недовольства, когда таковая возникает. Со временем мы искореним всех недовольных… или будем вынуждены истребить все это докучливое человечество раз и навсегда. Оба решения представляются мне приемлемыми.
– Откуда прикажете начать, господин Омниус? – верноподданнически спросил Ксеркс.
– Случаи саботажа и прямого неповиновения особенно сильно участились на Иксе, – вмешался Эразм. – Местность по большей части превращена в полезный промышленный ландшафт, но мятежники скрываются в сети пещер в твердой коре планеты. Они прячутся там, словно термиты, и наносят удары по нашим слабым местам.
– У нас не должно быть слабых мест, – возразил Агамемнон.
– Не должно быть также и мятежников, учитывая, что я усовершенствовал эффективность планетарных сетей, – заговорил Омниус. – Эти беспорядки породили множество проблем, и я хотел бы проверить все возможности. Может быть, попытка уничтожить мятежников не стоит прилагаемых усилий. Быть может, нам стоит просто прекратить сражаться с ними.
Агамемнон не смог удержать гнева:
– И позволить им победить? После всего, чего нам удалось добиться и совершить за тысячу лет?
– Что значит какая-то тысяча лет? – вопросил Омниус. – У нас, мыслящих машин, есть альтернативы, которых лишены человеческие существа. Наши тела могут приспособиться к условиям, смертельным для биологических форм жизни. Если я просто покину миры, инфицированные хретгирами, то смогу эксплуатировать безвоздушные луны и каменистые безжизненные планеты. Мыслящие машины смогут там процветать и вести экспансию Синхронизированных Миров без таких неудобств;
Такое предложение удивило даже Эразма.
– Когда-то у людей была поговорка, господин Омниус: «Лучше царствовать в аду, чем служить на небесах».
– Я никому не служу. Я просто анализирую соотношение наибольшей выгоды с наинизшей стоимостью и наименьшим риском. Согласно моим расчетам, мы никогда не сможем до конца усмирить наших рабов – людей. Если исключить полное искоренение вида – а оно потребует очень больших затрат, – то люди всегда будут представлять угрозу саботажа и потери сырьевых материалов.
Агамемнон пылко возразил:
– Господин Омниус, разве это победа – распоряжаться территориями, на которые никто не претендует? Покинув все планеты, которыми когда-то правили, вы признаете свое поражение. Вы станете королем непоследовательности. Это безумие.