Правительство Румынии постаралось вырвать у своего немецкого союзника и другие уступки в «украинской проблеме» на Буковине. Губернатор Калотеску доложил на заседании правительства 16 декабря 1941 года, что немецкий консул в Черновцах обещал ликвидировать действующий там без разрешения румынских властей так называемый «Национальный украинский комитет». М. Антонеску объявил, что во время своего посещения в конце ноября 1941 года Германии он обсудил с Гитлером «украинскую проблему» и может заявить, что в вопросе «украинского государства фюрер мыслит так же, как и румынское правительство»227. Кондукэтор в свою очередь отметил, что «немцы изменили отношение к украинцам», а посему он потребовал от своих подчиненных «в экономической области украинцам не позволять делать никакого шага вперед», наоборот, «пытаться прижать их», а тех, кто занимается политикой и составляет меморандумы, «отправлять в лагерь»228.
В целях осуществления своих политических и экономических планов на оккупированной королевской Румынией советской территории правители рейха держали под неослабным контролем деятельность румынской администрации. Упомянутый «государственный министр» Пфлаумер состоял в советниках «по всем вопросам» при губернаторах Бессарабии и Буковины.
Многие решения о совместной эксплуатации оккупированной королевской Румынией советской территории в интересах укрепления фашистской военной машины принимались при его непосредственном участии229. Этим занимался и небезызвестный Нейбахер – глава германской экономической миссии в странах Юго-Восточной Европы. Он «советовал» румынскому министру национальной экономики как следует «организовать» производство в Бессарабии, лучше использовать существующую там рабочую силу. Для реализации своих советов Нейбахер предлагал направить в Бессарабию «надежных организаторов»230. В августе 1941 года Кишинев посетил один из руководителей экономического департамента германского МИДа Клодиус231, а в мае 1942 года в Тирасполь приехал высокопоставленный гитлеровский чиновник Нейман, чтобы, как писали газеты, «ознакомиться с реальностями и румынскими достижениями в Транснистрии»232. В октябре 1941 года в Бессарабию и на Буковину были направлены группы «сельскохозяйственных экспертов»233. Эти назойливые немецкие «советники» и «эксперты», которых, как заявил на заседании правительства Й. Антонеску, «никто не призывал», но в то же время «выгнать нельзя»234, активно вмешивались в деятельность румынских оккупационных властей, подчеркивая при этом подчиненное положение последних в системе фашистской оккупационной администрации.
Особенно старались гитлеровцы проявить свою власть на оккупированной фашистской Румынией территории между Днестром и Бугом. Уже при составлении упомянутого соглашения «Хауффе – Тэтэряну» от 30 августа 1941 года они обеспечили себе ключевые позиции в Транснистрии. В конвенции говорилось, что все средства коммуникации, т. е. железные дороги, морские и речные транспортные пути, «находятся в распоряжении оперативных войск и администрируются германским транспортным командованием». В Одессе было учреждено специальное транспортное немецкое управление, при котором мог находиться эмиссар Бухареста для «представления румынских интересов». На крупных станциях учреждались немецкие транспортные комендатуры235. Гитлеровцы обеспечивали себе также первоочередное право распоряжаться телефонной и телеграфной связью. Для решения совместных экономических и прочих вопросов конвенция предусмотрела создание «комендатуры связи немецкой армии в Одессе», которую возглавил гитлеровский генерал фон Роткирх. Ей вменялось в обязанность среди прочего «содействовать ответственным румынским властям в экономической эксплуатации» области236, что практически открывало гитлеровцам возможность подчинить себе деятельность румынской администрации. Во всех уездах и районах Транснистрии под этой ширмой обосновались в качестве советников «сельскохозяйственные эксперты» в военной форме.
Важным рычагом Германии для обеспечения своих политических и экономических интересов в подведомственной королевской Румынии Транснистрии была действующая там денежная система. Как уже отмечалось, Й. Антонеску в своем приказе о создании губернаторства по настоянию правителей рейха утвердил в качестве единственно «законной» валюты для этой области немецкую оккупационную марку (Reichskreditkassenscheine, сокращенно – РККС), специально выпущенную гитлеровцами для оккупированных советских территорий. За этой валютой Бухарест должен был обращаться в Берлин. Начальник так называемой «Одесской службы трофеев» полковник Василиу писал в Президиум Совета министров Румынии, что в «Транснистрии румынская власть без румынской монеты воспринимается всеми как временное явление…»237.
Главной своей опорой в Транснистрии гитлеровцы стремились сделать местных граждан немецкой национальности. 13 декабря 1941 года губернатор Алексяну и оберфюрер СС Хофмайер подписали соглашение о статусе немецкого населения Транснистрии. Руководство населением немецкого происхождения, сказано в документе, осуществляется в принципе «Фольксдейче Миттельштелле»238. В целях создания компактных масс немецкого населения румынская администрация согласилась на отселение не только из немецких, но и из окружающих сел жителей других национальностей и поселение на их место немцев. Румынские оккупационные власти не имели права вмешиваться в административные дела немецких сел. Назначать и смещать примарей, нотаров, учителей в этих селах, вести пропагандистскую и «культурно-просветительную» работу могло только «Фольксдейче Миттельштелле». Для охраны «порядка» создавались собственные немецкие формирования во главе с командирами СС. Немецкое население получило ряд налоговых льгот, в отличие от местных жителей других национальностей оно могло без разрешения румынских оккупационных властей разъезжать в пределах губернаторства, в этих селах последние не могли проводить реквизиции и т. д. Конвенция предусматривала право «Фольксдейче Миттельштелле» направлять в Транснистрию представителей 12 германских фирм для «закупки и отправки» в рейх местных товаров»239.
О том, как гитлеровцы использовали и претворяли в жизнь эту конвенцию, говорят донесения румынских оккупационных органов»240. Так, например, 21 марта 1942 года из с. Василиново Березовского уезда были высланы семьи молдаван и украинцев и вместо них поселены немцы. То же имело место в апреле в с. Фрейберг Тираспольского уезда. В июне 1942 года из с. Петровка Дубоссарского уезда, в котором проживало всего 12 немецких семейств, было выдворено все коренное украинское население241, «22 апреля 1942 года представитель немецкой организации „Фольксдейче Миттелыителле“ из с. Сельтз, – сообщали органы губернаторства, – стал распоряжаться без всякого на то права мельницей и маслобойным заводом сел Сайки и Гельмауцы Тираспольского уезда», а в с. Агро Дубоссарского уезда «немецкий представитель захватил мельницу». В Очаковском уезде немецкий лейтенант Петер распределял «среди жителей немецкого этнического происхождения имущество колхозов, транспорт и скот жителей»242.
Начальник румынского Генштаба генерал Штефля писал 21 марта 1942 года в Совет министров, что поскольку румынские власти не могут принимать никаких мер в отношении немецких военнослужащих, то у местного населения «создается впечатление, что они (т. е. немцы. – И.Л.) являются подлинными хозяевами Транснистрии»245. Это задевало самолюбие Антонеску. На заседании правительства 16 декабря 1941 года кондукэтор заявил: «Транснистрия наша, и никто не вправе вмешиваться там»244. МИД Румынии обратился с письменной жалобой в немецкое посольство245. Гитлеровский наместник в Транснистрии Лудз обещал подчинить немецкие села румынской администрации, но фактически все оставалось по-старому. В бюллетене Министерства внутренних дел Румынии № 174 от 23 июня 1942 года говорится, что немецкое население продолжает не считаться «с распоряжениями румынских властей». Далее сказано, что в с. Бегдорф Дубоссарского уезда немцы «силой отняли около 200 га пахотной земли у соседнего с. Осиповка», а немцы из с. Войничевка присвоили себе 80 га пастбищ, принадлежавших с. Шосе – Островка246. По требованию «Фольксдейче Миттельштелле» губернаторство Транснистрия признало, что «имущество ненемецкого населения, выселенного из немецких сел, окончательно переходит к немецким селам»247.