Хорти и его правительство, со своей стороны, больше всего опасались, что дальнейшее промедление с началом военных действий венгерской армии против СССР может лишить их не только той добычи, на которую они давно рассчитывали, но и участия в дележе вновь захватываемых территорий на востоке. Особенно не давала им покоя мысль, что объекты их давних захватнических устремлений – Румыния и Словакия – не только оказались в числе союзников гитлеровской Германии и, следовательно, также самой Венгрии, но и играли активную роль в германских военных планах.
Это рассматривалось хортистами в качестве прямой угрозы перспективам создания «Великой Венгрии» и наряду с желанием выслужиться перед Гитлером послужило толчком, ускорившим их вступление в войну против СССР. Тот факт, что они надеялись этим заслужить благосклонность Берлина при решении вопроса о своих территориальных претензиях, подтверждает и ответная телеграмма Бардоши венгерскому посланнику в Берлине от 27 июня. Сообщая, что венгерские вооруженные силы уже начали действовать, совершив воздушный налет на г. Станислав, премьер-министр просил Стояи обратить внимание немцев на то, что «военная акция требует жертв» и что «мы (венгерское правительство. – А.П.) охотно пойдем на них, будучи убеждены, что в преодолении трудностей, проистекающих из нашего особого политического и экономического положения, мы можем рассчитывать на понимание и активную помощь имперского правительства»78.
Что же касается Хорти, который впоследствии уверял, будто бы отверг «предложение Гитлера» участвовать в войне против СССР79, то, хотя, как мы видели, прямого такого приглашения не существовало, он сам доложил нацистскому фюреру об отправке венгерских войск на фронт. 28 июня, отвечая на вышеупомянутое сообщение Гитлера от 22 июня, регент писал, что он счастлив, поскольку венгерские войска плечо к плечу «со славной и победоносной немецкой армией» принимают участие в «крестовом походе, направленном на уничтожение коммунистической опасности и сохранение культуры»80. А несколько дней спустя сообщил Гитлеру, что бомбардировка Кошице создала только повод, а фактически Венгрия втянулась в войну из-за солидарности с Германией. «Я решил принять участие в походе, – писал Хорти, – несмотря на тяжелое экономическое положение нашей страны»81.
Любопытно, что в письме регенту от 1 июля Гитлер, конечно, одобрил действия хортистов, но особо подчеркнул проявленную ими при этом «собственную инициативу». По поводу же напряжения в отношениях между Венгрией и Румынией он ограничился лишь замечанием о том, что оно, как он надеется, уменьшится в связи с поворотом территориальных устремлений румын на восток82. Вместе с тем Гитлер сразу же взял в свои руки все, что касалось участия Венгрии в антисоветской войне. В том же письме от 1 июля он сообщил Хорти, что им одобрен фактический переход венгерской действующей армии под начало главнокомандующего южной группой немецких войск генерала Рундштедта83.
Этот приказ своего берлинского хозяина хортисты выполнили с той же готовностью, как и все дальнейшие. В частности, они предоставили все транспортные магистрали страны для переброски германских и итальянских войск и военных материалов, а также, по особой «просьбе» Гитлера, не препятствовали даже перевозке румынской нефти84.
Венгерское правительство бросило в огонь войны все ресурсы страны, отдав их в распоряжение Германии. Венгрия поставляла ей важное стратегическое сырье, продовольствие, промышленную продукцию. Участие Венгрии в войне еще больше усилило ее зависимость, в том числе и экономическую, от Германии. Главные отрасли венгерской военной промышленности еще до начала войны уже отчасти находились под контролем германского Генерального штаба. Кроме того, как упоминалось выше, в октябре 1940 года было подписано «аграрное соглашение», полностью поставившее венгерское сельское хозяйство на службу Третьему рейху. По этому соглашению венгерское правительство взяло на себя обязательство производить и вывозить в Германию нужные ей продукты сельского хозяйства. В частности, для удовлетворения ее потребностей подлежали увеличению площади под масличными и кормовыми культурами за счет сокращения посевов пшеницы. Это означало, что сама Венгрия переводится на голодный хлебный паек.
С первых месяцев германо-советской войны венгерское правительство старалось по возможности ограничить отправку войск на фронт с тем, чтобы как можно большее их количество держать в пределах страны на случай «внутренних осложнений» в будущем. Наличие такой тенденции подтверждается, в частности, исходом борьбы между правительством и высшим генералитетом, начавшейся еще при П. Телеки.
При всей общности взглядов двух прогитлеровцев – начальника Генштаба X. Верта и премьер-министра Л. Бардоши последний, по-видимому, более отчетливо видел опасность, которой был бы чреват уход из страны основных вооруженных сил, являвшихся главным орудием власти хортистов над Венгрией. Таким образом, Бардоши, как и Хорти, принадлежал к той категории прогитлеровцев, которые в начале антисоветской войны возлагали основные свои надежды на немецкий вермахт, полагая, что его мощь позволяет им самим участвовать в военных действиях «малыми силами», а большую часть собственной армии держать под рукой «на всякий случай». Таким путем они рассчитывали «убить двух зайцев»: удержаться у власти и в то же время путем присоединения к войне против СССР достичь при содействии гитлеровской Германии своих захватнических целей.
Что касается сторонников генерала Верта, среди которых был и посланник в Берлине Стояи, то их взгляды отличались от изложенных выше лишь в одном вопросе – о размерах участия венгерской армии в военных действиях против СССР. Стояи, в частности, как и прежде, продолжал настаивать на том, чтобы Венгрия проявила больше «инициативы», и рекомендовал обратиться «по возможности к самому имперскому канцлеру» с предложением об участии Венгрии в антисоветской войне «в более широкой форме»85. Такого же мнения был и Верт, заявлявший, что территориальных и прочих выгод, в том числе передачи всего Карпатского бассейна «исключительно венграм», а также «участия в разделе советского сырья»86 можно добиться только при условии войны против СССР большими силами, чем это делала Венгрия до тех пор87.
Начальник Генштаба всячески стремился взять в свои руки решение всех военных вопросов. Он считал, что правительство, объявив состояние войны, исчерпало свои функции в этом отношении и что теперь только главнокомандующий (Хорти) с помощью Генштаба имеет право определять количество войск, отправляемых на фронт. При этом Верт все более энергично нападал на правительство. Он заявлял, что, несмотря на свою «традиционную антибольшевистскую позицию», оно сделало «упущение», приведшее к «опозданию» венгерских войск, которое стоило немцам больших потерь в битве за Львов88.
Бардоши не без основания считал, что это обвинение фактически исходит от немецкого военного командования. Поэтому он поспешил заявить, что венгерское правительство решило вступить в антисоветскую войну «сознательно» и «обдуманно», исходя из «жизненных интересов страны» и выделив для борьбы «против большевизма» лучшие части армии, составившие, как он говорил, «немалые силы». Далее, желая подчеркнуть, что он лучше Верта знает, как угодить Гитлеру, Бардоши в письме регенту высказал уверенность, что германский вермахт не нуждается в большом количестве венгерских войск на фронте, так как он в состоянии собственными силами «одержать победу над Красной Армией». Впрочем, отмечал премьер-министр, правительство готово в случае необходимости, подтвержденной Берлином, увеличить контингент венгерских войск в действующей армии89.