Дмитрий Лялин
КРЕСТОВЫЙ ПОХОД НА РУСЬ
2009
«Немецкие захватчики ждали легкой победы над нашим народом: Русь только что пережила кровавый удар монголов»
Одно из основных мест в известной нам всем биографии Александра Ярославича занимает «отражение католической агрессии против Руси». Речь идет о т. н. «Крестовом походе на Русь». Этой идеи придерживались и придерживаются многие русские историки. Собственно, стоило бы говорить скорее о походе против Новгорода и Пскова, поскольку разговор идет именно об этих городах, а не обо всей Руси. Логика исторической гипотезы о крестовом походе проста (я бы даже сказал, чересчур упрощена и потому ущербна) – нам известно о столкновениях новгородцев и псковичей с прибалтийскими католиками, а католики, как известно, подчиняются Римскому Папе. Стало быть, все, что делают католики делается по прямому указанию или с согласия Римского Папы. И вывод напрашивается сам собой – любые столкновения католиков с новгородцами и псковичами есть часть широко задуманного Католической Церковью и лично Папой Римским Крестового похода против Руси.
Но, как ни красива эта гипотеза, документального подтверждения она не имеет. Никаких булл или других документов об объявлении крестового похода ни против Руси в целом, ни против Новгорода или Пскова, историками не найдено.[1] Объявление похода на Русь вообще звучало бы странно, поскольку никакой единой Руси на тот момент не существовало, Русь состояла из целого ряда независимых государств-княжеств, отношения с которыми у западных государств и у Святейшего престола складывались по-разному. В некоторых буллах довольно позднего времени иногда говорится о русских, но всегда имеются в виду те русские, которые воевали на стороне язычников (например, литовцев) или татар, а не какое-либо из русских княжеств. Даже один из самых упорных сторонников рассматриваемой гипотезы И. П. Шаскольский в своей работе «Папская курия – главный организатор крестоносной агрессии 1240–1242 гг. против Руси» вынужден был признать, что «В действительности, от этого времени не дошло ни одного источника, где открыто говорилось бы о роли папского престола в подготовке походов на Русь 1240–1242 гг. и содержался бы открытый призыв к нападению на русские земли».[2] Что, впрочем, Шаскольского нисколько не останавливает, поскольку он полагает, что в подтверждении его теории есть много косвенных фактов. Что ж, обратимся к более детальному рассмотрению тогдашних отношений между западными и восточными христианами в Прибалтике.
Войны, вооруженные столкновения и конфликты между различными государствам и народами сопровождают человечество в течение всей его истории. И подавляющее большинство их возникает между ближайшими соседями. Прибалтика XIII века в этом плане не исключение. Столкновения между русскими княжествами, языческими племенами, западными христианскими государствами начались здесь задолго до начала XIII века и продолжались после того, как он закончился. Но нас интересует именно этот век. Какова было основная причина военных конфликтов между русскими княжествами и западными христианами (шведами, датчанами, ливонцами)? Имели ли они исключительно религиозные мотивы, был ли их главной целью захват русских земель? Можно ли считать это крестовым походом, воплощением в жизнь хорошо продуманного антирусского (или даже антиправославного) плана, составленного папской курией?
На мой взгляд, основной причиной столкновений между западными и восточными христианами в Прибалтике было разное отношение к язычникам. На Западе оно формировалось еще со времен Древнего Рима, когда языческие власти преследовали и гнали христиан. Позднее уже христианский Рим боролся с язычниками-варварами. А еще позднее перешедшие в христианство франки и другие варвары в полной мере испытали на себе жестокость язычников-викингов. Западная церковь развивалась в непрерывной борьбе с язычеством, и борьба эта была жесткой. Поэтому западные христиане, никогда не забывая о своей задаче нести свет Христовой веры язычникам, смотрели на них отнюдь не через розовые очки.
Многие современные историки склонны представлять тогдашних язычников этакими пушистыми овечками, а христиан алчными волками, только и думающими, как бы захватить земли язычников. Однако, не стоит забывать и о бесконечных набегах языческих племен на христианские земли. Именно для них более богатые земли христиан, их города и села были лакомой добычей. Гораздо более лакомой, чем их собственные лесные дебри для христиан. Тем, кто склонен связывать действия христиан по отношению к язычниками лишь с вооруженной агрессией, нелишне напомнить об огромном количестве христианских проповедников, несших отнюдь не меч, а слово Божье, и ставших мучениками. Не лишне напомнить о Св. Бонифации, апостоле Германии, убитом язычниками вместе с несколькими десятками своих спутников; о Св. Адальберте-Войтехе Пражском, убитом пруссами; о гибели Бруно-Бонифация Кверфуртского и его спутников на границе Литвы и Руси; и о многих других.
Не забудем, что среди язычников были не только слабые и малочисленные племена, как это часто представляют, но и весьма могущественные племенные союзы, такие как, например, литовцы. Литовские племена были очень опасным и сильным противником христиан. Не раз они вторгались в пограничные с ними земли, доходя временами до Новгорода, не раз наносили христианам серьезные поражения. Так в 1225 году литовцы подвергли опустошительному набегу смоленские, полоцкие и новгородские земли, в 1236 году в битве при Шяуляе на голову разбили Орден меченосцев и его союзников – псковичей. Вот что пишет Генрих Латвийский в своей «Хронике Ливонии» (правда, о более раннем времени): «Бежали и русские по лесам и деревням пред лицом, даже немногих литовцев, как бегут зайцы пред охотником, и были ливы и лэтты кормом и пищей литовцев, подобно овцам без пастыря в пасти волчьей».[3] С 1245 года набеги литовцев становятся чуть ли не ежегодными. В 1248 году в битве с ними погиб Михаил Хоробрит.
С учетом всех этих фактов мне кажется малообоснованным мнение, что создание в Прибалтике военно-монашеских орденов диктовалось исключительно алчностью западного духовенства, желавшего захватить прибалтийские, а затем и русские земли. Образ рыцаря, жаждущего богатства и новых владений, стал в литературе о борьбе «Руси с крестоносной агрессией» практически штампом. Однако, он не очень вяжется с клятвами бедности и отказа от собственности, приносимого рыцарями при вступлении в Орден. На мой взгляд, отказ от собственности не самый удачный путь обогатиться.
Проблема охраны христианских рубежей стояла в то время довольно остро, так король Венгрии пожаловал Ордену владения с тем, чтобы Орден защищал Венгрию от половцев, а зимой 1225/26 года Конрад Мазовецкий обратился к Ордену за защитой от пруссов. Христианские миссионеры, отправлявшиеся к язычникам, паломники, также требовали охраны. К тому же через Прибалтику шла оживленная торговля между Западной Европой и русскими княжествами, так что в охране купцов были заинтересованы и Европа и Русь. Впрочем, при создании военно-монашеских орденов Церковь руководствовалась не экономическими соображениями, и не соображениями материальной выгоды, а необходимостью оказания помощи и защиты христианам, а купцы тоже были христианами.
В целом отношение западной церкви с язычниками характеризовались большей активностью. Это в значительной мере было связано с тем, что западная церковь всегда боролась за свою независимость от светских властей и обладала большей свободой в проведении своих миссионерских планов.
Восточная, греческая, церковь, в отличие от западной очень рано попала в зависимость от светских властей, став, по сути, одним из институтов государственной власти. Поэтому и ее миссионерская деятельность была целиком подчинена интересам государства.
К описываемому периоду Византия переживала тяжелые времена. Большая часть бывшей империи находилась в руках мусульман, которые были не против захватить и оставшееся. В этой ситуации греческие императоры избрали не лучший, на мой взгляд, выход – политику натравливания мусульман и западных христиан друг на друга. Обращаясь за помощью к западным государям и к Папе, греки одновременно заключали союзы с арабами против крестоносцев. Это не прибавляло доверия к ним ни у крестоносцев, ни у арабов. Если же к этому прибавить непрерывную борьбу за власть в самой Византийской империи, бесконечные интриги, заговоры, перевороты, попытки использовать в междоусобной борьбе внешние силы, то вполне закономерно выглядит и итог этой политики – захват Константинополя крестоносцами в 1204 году.
1
См.
«Как бы то ни было, крестовый поход против Руси не был объявлен, а официальной целью войны было очередное покорение язычников, а не обращение новгородцев в католическую веру, и крупный политический конфликт между Новгородом и его западными соседями в начале 40-х гг. XIII в. не приобрел черт открытого религиозного противостояния».
2