— Никто не должен умирать в одиночестве, — заявила я, взглянув на Джулиана.
— Возможно, ты права, — задумчиво кивнул он, снял руку с моих плеч и закатал рукава.
Я отступила в сторону, с волнением наблюдая за ним, потому что поняла, что он собирается сотворить маленькое доброе чудо. Мне отчаянно хотелось, чтоб у него получилось.
Он сложил ладони и опустил голову, потом посмотрел на меня и улыбнулся.
— Правильно, помогай мне.
Он развёл ладони и из них заструился прозрачный золотистый свет. Он поднял ладони и задержал их над птицей. Я видела, как мягкое тёплое свечение проходит внутрь серых перьев, поблескивает на металлических пластинках и подсвечивает это странное создание изнутри. И птица встрепенулась. Она потянула сперва серые лапы с большими загнутыми когтями, потом — крылья, потом шевельнула головкой с хохолком и, наконец, один из её маленьких круглых глаз открылся и оказался молочно-белым. Осторожно пошатываясь, птица попыталась встать, упала, звякнув о стол, потом всё-таки села, нахохлившись и посматривая по сторонам, зябко кутаясь в свои серые крылья.
— Гамаюн, — прошептал Кирилл, радостно глядя на неё. — Ты узнаёшь меня?
— Говори с ним по-ригорски, — посоветовала я. — Скажи, что крейсер «Железнопёр» здесь и завтра капитан Бронт придёт сюда и заберёт его домой.
Я говорила по-русски, но то ли птичка обладала телепатическими способностями, то ли выучила у сварожичей наш язык, но она меня поняла и, подняв голову, распустила свои крылья двумя железными веерами, и издала радостный крик, такой же пронзительный, как скрип железа по стеклу.
Кирилл рассмеялся и протянул руку. Железнопёр сел на неё, а потом, осторожно перебирая лапами, явно стараясь не поранить, перебрался на его плечо.
— Спасибо, док, — улыбнулся Кирилл.
— Пожалуйста, — улыбнулся Джулиан и снова обнял меня за плечи.
Кирилл направился к дверям, но вдруг остановился.
— Доктор, может человек превратиться в зайца? — спросил он.
— Может, — серьёзно кивнул Джулиан. — Это называется лепантропия. А что?
— Да так, — таинственно улыбнулся Кирилл и ушёл.
Джулиан уткнулся лицом в мои волосы, а потом проговорил:
— Меня несколько беспокоит твоё состояние после того, как ты вздумала таранить заминированный беспилотник. Может, поскольку мы всё равно здесь, проведём сканирование?
— Ты не это хотел сказать, — улыбнулась я, оборачиваясь. — И мне не хочется лежать на жёстком столе под этими объективами и щупами.
— А чего тебе хочется? — поинтересовался он.
— Мне хочется в тёплую, мягкую постель, где я, наконец, буду не одна. К тому же, как мне кажется, пришла пора извлечь пользу из того непреложного факта, что здесь очень… очень… длинные ночи…
Он усмехнулся, в глубине его глаз блеснул прозрачным изумрудом зеленоватый отблеск. Я надеялась, что мне это не привиделось.
Впервые долгая ночь не показалась мне бесконечной и тягостной. Напротив, утром мне вовсе не хотелось вылезать из-под одеяла, и только поданный в постель кофе, приправленный нежным поцелуем любимого мужчины, сподвиг меня на то, чтоб окончательно проснуться и отправиться в душ.
Я вошла на мостик как раз вовремя, чтоб увидеть направляющийся к нам от крейсера ригорцев челнок, напоминавший маленький утюжок без ручки. Капитан Бронт, явившийся к нам с ответным визитом, взял с собой только ближайших помощников, которых было десять. При этом он явно учитывал, что наша баркентина, несмотря на её немалые размеры, не является колонией, и обслужить огромный экипаж крейсера нам было бы не легко. Я была благодарна ему за такую деликатность, хотя в столь радужном настроении вполне могла бы закатить пир для всего флота Барбада.
Для начала мы устроили ригорцам экскурсию по баркентине. Бронт и его друзья с округлившимися от изумления глазами смотрели по сторонам, а потом поинтересовались, для чего здесь столько роскоши и как она согласуется с дисциплиной на звездолёте. Заверив их, что роскошь службе не помеха, мы проводили наших новых друзей в ресторан, который произвёл на них неизгладимое впечатление. Услышав, что это всего лишь помещение, где экипаж принимает пищу, Бронт с некоторой печалью признал, что мы всё-таки очень разные, что не помешало ему тут же сесть за стол и придвинуть к себе блюдо с яблочным пудингом.
Как и следовало ожидать, праздничный завтрак плавно перетёк в обед. Киса с коленей Хока как-то незаметно переместился на колени капитана Бронта, переключившегося с выпечки на синтетическое мясо. Бронту очень нравилось, как кот вежливо благодарит его после каждого съеденного кусочка, а тот этим беззастенчиво пользовался.
Потом два помощника капитана ушли на свой челнок и вернулись с необычным предметом, представлявшим собой склёпанный из металлических полос голубой щит. Несмотря на грубое, на первый взгляд, исполнение, щит этот был удивительно красив, наверно за счёт гармоничных пропорций каждого элемента, а также странного, похожего на изображение спиралевидной галактики, рисунка из круглых заклёпок.
Бронт сообщил нам, что это щит из голубой меди, знак отличия, которыми награждают звездолёты Барбада за проявленную ими доблесть в бою и за упорную и успешную борьбу со злом и защиту добра. Связавшись со своими соратниками этой ночью, Бронт рассказал им о нас, и флот Барбада принял решение наградить баркентину «Пилигрим» и её экипаж этим знаком отличия.
— Примите этот щит, как знак нашей братской дружбы, — проговорил Бронт, передавая щит стрелкам, — а также как свидетельство того, что с этого момента ваш звездолёт признаётся официальным союзником флота Барбада. Это значит, что где бы вы не находились, вам стоит только позвать нас, и любой из звездолётов нашего флота или наших союзников, находящихся поблизости, незамедлительно придёт к вам на помощь.
Вместе со щитом нам передали небольшой замысловатый прибор из металлических пластин, укреплённых на зеленоватом сферическом корпусе. Бронт объяснил, что это передатчик, с помощью которого мы можем послать сигнал вызова или принять аналогичный сигнал от своих союзников. Вербицкий тут же заинтересовался принципом его действия, и один из помощников капитана ригорцев с удовольствием принялся объяснять ему технические детали.
Я решила, что пора сделать ответный подарок и дала знак Кириллу Оршанину. Он кивнул и вышел из ресторана.
— У нас тоже будет для вас небольшой подарок, — проговорила я, поглядывая на дверь. — Очень часто на звездолётах землян бывают живые талисманы, которые приносят им удачу. Особенно часто это случается на звездолётах, которые носят названия, связанные с фауной. Например, «Тигр» или «Лунный кот». Ваш крейсер имеет название очень редкой птицы.
— «Железнопёр» назван в честь птиц, которые когда-то использовались в бою, — пояснил Бронт, — ещё в те времена, когда на Ригоре случались войны. Потом войны прекратились, но железнопёр остался символом отваги, героизма и верности долгу. Когда строился наш крейсер, эти птицы ещё жили на Ригоре. К сожалению, теперь их больше нет. Лишь на нескольких звездолётах Барбада живут семьи железнопёров, и каждый из них нам очень дорог. У нас тоже есть небольшое семейство из семи птиц. Ещё недавно их было восемь, но самый молодой, наш общий любимец Кур-Кур пропал. Мы даже не знаем, где и когда он вылетел. Мы до сих пор скорбим, как и его семья.
— Я думаю, мы можем помочь вашему горю, — заметила я, увидев, как открывается дверь.
В следующий момент раздался оглушительный скрип железа по стеклу, от которого у меня внутри всё похолодело. Железнопёр, которого принёс Кирилл, сорвался с его руки и с тем самым ужасающим криком пронёсся по воздуху. Он со стрёкотом маленького вертолёта кружился над головами ошалевших от счастья ригорцев, а потом принялся носиться по ресторану, сшибая светильники, обрубив острыми перьями половину веерной пальмы, стоявшей в зале, и превратив в кучу осколков стеклянный павильон, в котором располагался маленький зимний сад.