— Азаров увёл у нас из-под носа Карнача, Валуева и Москаленко.
Я изумлённо взглянула на него.
— Уже?
— Да, — кивнул Хок. — Он берёт под своё командование второй «Сенбернар», который спускают со стапелей через месяц. Говорят, что он внимательно изучил рапорт Дакосты, раздобыл у инспекторов донесения Куренного и Оршанина, поднял из архивов характеристики и ориентировки, которые ты когда-то давала Карначу, а потом вызвал к себе эту троицу, несколько часов беседовал с ними и, в конце концов, предложил Карначу место старшего стрелка, а остальных взял стрелками.
— Но Карнач только лейтенант!
— А Азаров — командир подразделения. Он наберёт в стрелковую команду лейтенантов и сержантов, после первого полёта досрочно продвинет Карнача на повышение звания, и всё пойдёт, как надо.
— Мне нужно было поговорить с ними во время полёта… — пробормотала я. — Впрочем, должность старшего стрелка у нас всё равно занята, и ниже лейтенанта званий в команде нет… За Карнача можно только порадоваться.
— И за Азарова тоже, — мрачно кивнул он.
— К нам гости, — сообщил стоявший у дублирующих пультов Белый Волк.
Он не принимал участие в разговоре, но я чувствовала, что он сильно сожалеет о том, что не уговорил этих ребят остаться на баркентине.
Я посмотрела на экран и убедилась, что из недр планеты на борт баркентины поднялся лифт. Подключив камеры наблюдения, я увидела, как из кабины вышел Кирилл Оршанин с небольшим чемоданчиком. Через несколько минут он появился на мостике и бодро произнёс:
— Салют, командоры!
— Салют, — кивнула я, рассматривая его форму Объединённого космофлота с лейтенантскими нашивками.
— Я подал рапорт с просьбой принять меня на службу в космофлот, — жизнерадостно сообщил он. — Её удовлетворили. Мне предложили несколько мест, но я хотел бы служить на «Пилигриме» стрелком.
— Берём, — тоном, не терпящим возражений, заявил Белый Волк, заметно повеселев.
— Спасибо, командор, — улыбнулся Кирилл и перевёл взгляд на меня. — Вы не против, Дарья Ивановна?
— Я — за, — кивнула я.
— Тогда свяжитесь с кадровой службой, чтоб они передали вам приказ на подпись.
— Ну, хоть что-то, — пробормотал Хок, когда Кирилл отправился в свою каюту разбирать вещи.
Не желая упускать такого стрелка, я сама спустилась в административные дебри под космодромом, проследила, чтоб приказ о зачислении Оршанина в экипаж баркентины был подготовлен незамедлительно, и подписала его.
Вернувшись в командный отсек, я увидела Белого Волка и Хока, стоявших возле лобового окна. Их явно заинтересовало что-то снаружи. Подойдя к ним, я увидела Оршанина. Он, голый по пояс, в светлых холщовых брюках бродил по степи, выискивая белые камни, а потом относил их на идеально ровную площадку и выкладывал широкий круг.
— Что он делает? — поинтересовалась я.
— Чем бы дитя не тешилось… — усмехнулся Белый Волк.
Наконец, круг замкнулся. Осмотрев творение своих рук, Оршанин вышел на середину образовавшейся ровной площадки, приподнял левую ногу и замер в классической стойке, после чего медленно и плавно двинулся, вычерчивая телом загадочные иероглифы древней восточной гимнастики. Какое-то время мы втроём, не отрываясь, следили за этим красивым и загадочным танцем.
Наконец, Белый Волк вздохнул и негромко констатировал:
— Хороший мальчик. Талантливый.
А к полудню к баркентине подлетел изящный серебристый флаер с мощным движком и бирюзовым грифоном на фюзеляже. Из салона появился высокий, широкоплечий человек в форме Звёздной инспекции. На несколько минут он задержался, наблюдая за Кириллом, а потом решительно двинулся к лифту, чтоб подняться на звездолёт.
Увидев его, Хок сразу же помрачнел и, безнадёжно махнув рукой, ушёл из отсека. Белый Волк задумчиво посмотрел на меня и отправился в свои владения, явно не собираясь участвовать в предстоящем разговоре.
Комиссар Рэм Дайк уверенно вошёл на мостик и, подойдя ко мне, остановился рядом.
— Я узнал, что он подал рапорт в космофлот, — вроде как издалека начал Рэм.
— Он хочет служить на баркентине, — сообщила я, уже поняв, о чём пойдёт речь. — Я взяла его в экипаж. А ты против?
— Послушай, у парня талант агентурного разведчика, блестящая подготовка, — проговорил Рэм, в упор взглянув на меня. — У нас такие на вес золота. У него готовая легенда, ничего выдумывать не надо. Отдай его нам.
— Нет, не отдам, — ответила я. — Он мне самой нужен.
— Микроскопом гвозди заколачивать?
— Много ты понимаешь в нашей работе!
Рэм обернулся и посмотрел туда, где Кирилл Оршанин продолжал на жёлтой песчаной площадке свой странный завораживающий танец.
— А если он сам захочет уйти? — спросил Рэм, взглянув на меня.
— Видишь, он же не привязанный. Скажет: «ухожу», держать не буду.
— Тогда дадим ему право выбора. Так будет честнее.
И Рэм, развернувшись, вышел из отсека. Настроение моё, чуть было улучшившееся, снова упало ниже плинтуса. А тут ещё на глаза попался этот несчастный систематизатор животных видов, который сиротливо лежал на пульте. Забрав его, я отправилась на улицу, чтоб подышать свежим воздухом, совершенно забыв о сорокаградусной жаре за бортом.
Тем не менее, я спустилась вниз и остановилась в тени баркентины. Ко мне подошёл Хок и, вздохнул.
— Опять облом? Не расстраивайся. Найдём стрелков.
— Может, это и к лучшему, — пожала плечами я. — Наверно, так честнее. Они его для себя готовили. У парня не просто способности, а талант. Там он больше пользы принесёт.
— Честнее, — проворчал Хок. — Мы парня нашли, из пекла вытащили, в чувство привели, а они — на готовенькое…
— А тебе что, жалко для родной Звёздной инспекции? — усмехнулась я, глядя на площадку.
Оршанин и Рэм стояли рядом, Рэм что-то говорил, а Кирилл слушал, поглядывая в нашу сторону.
— Такого жалко, — признался Хок. — Но, скорее всего, уйдёт. Уж больно лихой, любит риск, жаждет подвигов. А здесь, как у Бога за пазухой.
— У нас с тобой, а не у Бога, — поправила я, заметив, что теперь говорит Оршанин. И говорит, кивая, видно, соглашаясь.
Я поглядела на бесполезный теперь прибор, который до сих пор вертела в руках. Мне почему-то было обидно, что сперва Азаров увёл у меня Сашу Карнача, а теперь Рэм перехватил такого разведчика. К тому же у меня было чувство, что я в этого парня вложила часть своей души. Ведь приняла, как родного. А теперь он уйдёт, и, может быть, я никогда его больше не увижу. Хотя, Рэм прав. С таким потенциалом Кириллу в поисково-спасательном флоте делать нечего.
Разговор на площадке тем временем закончился. Оршанин кивнул комиссару и направился в нашу сторону, щурясь на раскаленное зноем небо. И совсем он был не похож на героя-разведчика, нового Шелла Холлиса. Маленький, щуплый, смуглый от загара, с прозрачным ежиком едва начавших отрастать тёмных волос.
— Салют, командоры, — произнёс он, останавливаясь рядом с нами.
— Уже здоровались, — напомнил Хок. — О чём говорили с комиссаром?
— Вы же знаете, — улыбнулся Оршанин. — В дальнюю разведку зовёт.
— И что ты ответил?
Оршанин посмотрел туда, где до сих пор посреди жёлтой площадки стоял комиссар.
— Что мне и дома хорошо, — Кирилл взглянул на меня. — Нагулялся. Я хочу остаться на баркентине. Мне нравится корабль. Шикарный. Ребята надёжные, командиры заботливые, дело нужное. Служба такая, что и здесь скучать не придётся. Если не прогоните, конечно.
— Не дождёшься, — усмехнулся Хок.
— Вот и ладушки, — Оршанин заметил у меня в руках систематизатор и протянул руку: — Разрешите, командор?
Я подала ему прибор. Он откинул крышку и быстро осмотрел схему.
— К вечеру верну. Как новый будет. Разрешите идти? — он вытянулся в струнку.
— Иди, — кивнула я.
Он какое-то время смотрел на меня ласковыми карими глазами, а потом произнёс:
— У вас чудесная улыбка, Дарья Ивановна. Улыбайтесь чаще.
И развернувшись, вразвалочку пошёл к лифту.