Этого молодого штабного офицера нельзя было порицать за такое решение. Ему на протяжении всей его службы в мирное время усердно внушали мысль о необходимости постоянной экономии, о недопущении расточительства. Тренировка в мирное время была возможна, как это было хорошо известно ему, только тогда, когда расходы логичны. Он еще не усвоил основных суровых реальностей войны и не понял, что каждое позитивное действие требует затрат. Вся задача состоит в том, чтобы определить, как во времени и пространстве расходовать материальные средства для достижения максимальных результатов. Когда это сделано, материальные средства должны быть пущены в дело щедрой рукой, особенно если их стоимость может быть измерена ценою сохранения жизни солдат.
Настойчивость генерала Оливера, его желание побыстрее добраться до поля сражения, его мольбы скорее разрешить ему мучительный марш произвели на меня большое впечатление. Через каких-нибудь пять минут он уже действовал в соответствии с теми приказами, каких добивался.
В эту и следующую ночь Алжир подвергался непрерывным бомбардировкам. Самолеты противника появлялись последовательно небольшими группами, но беспрерывный грохот взрывов не давал возможности уснуть, и отсутствие ночного отдыха вскоре отчетливо отразилось на лицах работников штаба. Основными объектами налетов были наши корабли в гавани в четверти мили от нашего отеля. Падавшие на город бомбы вызывали некоторые человеческие жертвы, среди местных жителей началась паника.
Противовоздушная оборона союзников только начинала развертываться; одно из наших судов, на котором везли основное техническое оборудование для управления истребителями противовоздушной обороны, было в пути потоплено немецкими подводными лодками. Однако к концу месяца мы частично выправили положение, и, после того как люфтваффе получили несколько ощутимых ударов, немецкие самолеты почти прекратили налеты на наши основные порты. Однажды ночью мы получили неоспоримое доказательство того, что экипажи вражеских бомбардировщиков стали побаиваться нашей противовоздушной обороны. Мы перехватили радиограмму от командира бомбардировочной эскадрильи, в которой тот сообщал на свою базу следующее: "Бомбы сброшены на Алжир, как было приказано". Но мы знали, что он сбросил их в море в тридцати милях от берега, потому что в это время наш истребитель завязал с ним бой. Такое свидетельство падения морального духа противника радовало наших людей и поднимало их настроение.
После трех дней интенсивной работы в штабе я выехал на фронт на автомашине, взяв с собой генерала Кларка. Ввиду господства противника в воздухе езда на машинах в прифронтовой полосе была опасным делом. Наблюдатели внимательно следили за небом, и появление любого самолета было сигналом покинуть машину и укрыться. Иногда, разумеется, самолет оказывался своим, но никто не решался мчаться вперед, пока не убеждался, что это действительно свой самолет. Все мы стали настоящими специалистами по распознаванию воздушных целей. Водители машин, саперы, артиллеристы и пехотинцы все время должны были следить за воздухом. Их неприязнь к такому положению отражалась в постоянных сетованиях: "Где же наша проклятая авиация? Почему мы видим в небе только фрицев?" При господстве противника в воздухе наземные войска всегда готовы проклинать своих летчиков.
Кларк и я застали Андерсона за Сук-Ахрасом, где все говорило о непрерывных и тяжелых боях. Почти в каждой беседе с встречавшимися на дороге солдатами я обнаруживал удивительные преувеличения: "Беджа разнесена в щепки бомбардировкой!", "Никто не сможет выжить на следующем участке дороги!", "Нашим войскам наверняка придется отступить!", "Люди не смогут выдержать в этих условиях!". И тем не менее в целом моральное состояние было хорошим. Преувеличения были не чем иным, как желанием отдельных людей рассказать другим о том, что они испытали на себе все ужасы и разрушения и выжили, но у них по было никаких помыслов уйти отсюда.
Солдаты и командиры не имели боевого опыта, но по смелости, мужеству и стойкости войска генерала Андерсона не уступали самым закаленным в боях ветеранам. Условия были физически почти невыносимые. Непролазная грязь с каждым днем усиливалась, все боевые действия велись вдоль дорог, которые на больших участках практически оказались полностью разрушенными. Зимние холода уже опускались на Тунисское нагорье. Доставка на фронт продовольствия, боеприпасов и другого боевого снаряжения превратилась в задачу, посильную для Геркулеса. И несмотря на все эти трудности и слабые силы, генерал Андерсон, войска которого насчитывали всего около трех пехотных и одну танковую бригаду с устаревшей техникой, шел вперед, занял Сук-эль-Хемис, Беджу и вышел к району, откуда уже были видны окраины Туниса.
После первого соприкосновения с противником бои с каждым днем принимали все более ожесточенный и упорный характер. Противник подбрасывал подкрепления более быстрыми темпами, чем мы.
Еще в самом начале я решил идти на дополнительный риск ослабления наших тылов, чтобы усилить войска Андерсона. Нехватка транспортных средств не позволяла сразу подвезти к фронту сильные подкрепления, и мы были вынуждены вводить их в бой мелкими частями, а опасность такого метода использования подкреплений очевидна даже самому неопытному новобранцу. Не было недостатка и в советчиках, предостерегавших меня относительно общественной реакции на "растранжиривание" американской армии. Меня часто спрашивали: "Как Першинг создал себе репутацию в Первую мировую войну?" Однако такие советчики забывали знаменитое заявление Першинга, сделанное им в марте 1918 года, когда для союзников сложилось критическое положение: "Каждый солдат, каждое орудие все, чем мы располагаем, в вашем распоряжении, и вы можете использовать это по своему усмотрению". Я считал, что здесь, в Тунисе, быть может, несколько в меньшем масштабе у нас сложилась обстановка, аналогичная критической ситуации 1918 года, и я был готов принять на себя весь огонь последующей критики, лишь бы союзные войска сумели взять Тунис и преподнести его в качестве новогоднего подарка нашему народу.
Это была крупная рискованная игра, но приз казался настолько привлекательным, что мы отбросили всякую осторожность, стараясь доставить Андерсону каждого незадействованного солдата. Вместе с тем все еще существовала опасность, что немцы могут перебросить свою авиацию через Пиренеи в Испанию и ударить по нашим тылам. Тем не менее в качестве начального шага американской авиации было дано указание переместиться в восточном направлении, насколько это возможно, чтобы оказать воздушную поддержку генералу Андерсону и помочь перерезать морские коммуникации держав "оси" между Тунисом и Италией. Это было явным отклонением от первоначального плана, предусматривавшего сохранение американской авиации на западном побережье Средиземного моря. В результате такого перемещения американская авиация стала располагаться в непосредственной близости от английских воздушных сил, и это вызвало необходимость повседневной координации действий между ними.
Я вызвал генерала Спаатса из Англии, чтобы он взял в свои руки осуществление этой задачи. Мы просто импровизировали с механизмом управления действиями авиации союзников и дали генералу Спаатсу титул исполняющего обязанности заместителя главнокомандующего авиацией. Вначале командующим американскими военно-воздушными силами в Северной Африке был генерал-майор Джеймс Дулиттл, получивший известность как руководитель авиационного рейда на Токио. Это была динамичная личность, сгусток энергии. Потребовалось некоторое время, прежде чем он приспособился нести на своих плечах ответственность старшего начальника в американской авиации на театре. Но он обладал бесценным качеством учиться на опыте и в дальнейшем стал одним из наших прекрасных командиров.
В конце ноября и первой половине декабря продолжалось усиление нашей восточной группировки небольшими контингентами войск, главным образом, из состава американской армии. В силу критического характера повседневных боев и отсутствия транспортных средств мы не могли ждать, пока будут доставлены на фронт сразу какие-либо крупные силы и в полном составе брошены в бой. Если нам не удастся захватить Тунис, мы жестоко пострадаем от такого метода усиления войск Андерсона, но последнему были даны ясные указания использовать все возможные средства, чтобы выполнить задачу до того, как окончательно испортится погода и войска держав "оси", получив подкрепления, вынудят нас перейти к длительной зимней кампании в столь неблагоприятных условиях.
Из Орана мы доставили сюда часть сил американской 1-й бронетанковой дивизии и 1-й пехотной дивизии. Американская 34-я дивизия была растянута вдоль линий коммуникаций для охраны наиболее важных участков и обеспечения безопасности в огромных районах, где у нас еще не было войск. Мы могли использовать союзные войска только для прикрытия наиболее важных мест, а поскольку противник очень скоро стал прибегать к действиям небольших диверсионных групп парашютистов, выбрасываемых под прикрытием ночной темноты, то мы были вынуждены полагаться только на французских солдат при охране сотен мостов, туннелей и подобных объектов.
Только за счет мужества, изобретательности и стойкости, повсеместно проявляемых нашими солдатами, нельзя было полностью преодолеть сопротивление противника на труднодоступной из-за скверных погодных условий местности. К тому же в начале декабря противник располагал уже достаточным количеством механизированных частей, чтобы предпринять решительные, хотя и местного значения, контратаки, и мы оказались вынужденными отходить с наших наиболее выдвинутых вперед рубежей перед Тунисом.
Как только мы прекратили наступательные действия, обстановка в Северном Тунисе стала для нас еще тяжелее. Из-за допущенной во время отхода серьезной ошибки боевое командование "Б" американской 1-й бронетанковой дивизии потеряло почти всю боевую технику, 18-й пехотный полк американской 1-й пехотной дивизии также понес тяжелые потери, а батальон одного английского полка был почти полностью истреблен. Генерал Андерсон вскоре начал подумывать о том, что ему придется оставить узловой пункт Меджез-эль-Баб, где его войска своим правым флангом соприкасались с французами. Поскольку этот ключевой пункт имел важное значение для последующего наступления, когда мы получим необходимые для этого силы, я запретил Андерсону оставлять его и взял на себя личную ответственность за судьбу гарнизона в Меджез-эль-Баб в случае его окружения противником.
Мы все еще пытались собрать силы, чтобы использовать временное улучшение погоды и захватить Северо-Восточный Тунис до того, как все наступательные операции безнадежно застопорятся. На 24 декабря мы назначили заключительное наступление, поставив перед собой весьма честолюбивую цель. Основная надежда на успех была связана с нашим временным превосходством в артиллерии, которая составляла довольно внушительную силу. Однако с тунисского фронта поступали обескураживающие донесения о том, что погода там ухудшилась, и вместе с тем перспектива для начала нового наступления становилась все мрачнее.
Но я не хотел отказываться от задуманного плана, пока сам не приду к убеждению в невозможности его осуществления. Из-за нелетной погоды 22 декабря мне пришлось выехать в войска на автомашине. Как только я покинул район Алжира, дороги оказались почти полностью разбитыми. Утром 24 декабря я встретил генерала Андерсона в его штабе и вместе с ним немедленно выехал к Сук-эль-Хемис, где размещался штаб английского 5-го корпуса, который под командованием генерал-майора Олфри должен был перейти в наступление. Силами небольших подразделений он уже занял критически важные рубежи для обеспечения назначенного на следующую ночь общего наступления корпуса.
Непрерывно лил дождь. Мы вышли вперед, чтобы осмотреть местность, по которой предстояло наступать войскам. В ходе этой рекогносцировки я стал свидетелем случая, который убедил меня в безнадежности подготовленного наступления. Примерно в тридцати футах от дороги, в поле, засеянном озимой пшеницей, в грязи застрял мотоцикл. Четверо солдат отчаянно пытались вытянуть его, однако, несмотря на все их усилия, сами все глубже увязали в глинистом месиве. В конце концов им пришлось отказаться от попытки вытащить мотоцикл.
Мы направились обратно в штаб, и я дал указание отложить наступление на неопределенное время. Это было тяжелое решение. Перед нами сразу же встала задача организовать прочную оборону, сосредоточить разбросанные части, создать резервы и прикрыть правый фланг, где местность позволяла вести боевые действия круглый год. Все это должен был сделать генерал Андерсон, одновременно стойко удерживая все, что нами уже было занято.
В таких условиях командующему всегда необходимо бороться с пораженческими настроениями: упадок духа у старшего начальника быстро замечается в войсках и всегда приводит к нежелательным последствиям. В таких случаях крайне трудно демонстрировать какой-либо оптимизм.
Еще в середине ноября французские войска в Тунисе связали свою судьбу с нами и удерживали за собой раскинувшуюся к югу от Туниса гористую местность, которая облегчала нам ведение оборонительных действий, несмотря на отсутствие у них современного оружия. Отказавшись от планов немедленного захвата Туниса, мы создали рубеж обороны, чтобы прикрыть передовые аэродромы у Телепте, Йокс-лес-Бейнс и Сук-эль-Арба. Пока эти аэродромы были в наших руках, мы могли бы с помощью наших все возрастающих воздушных сил постоянно наносить удары по коммуникациям войск держав "оси". Мы имели бы прекрасные позиции для возобновления наступления, как только позволили бы условия погоды и наши силы. Поэтому план боевых действий на остальную часть зимы предусматривал оборону прежде всего этого района. Без него мы оказались бы вынужденными отступить в район Бона, Константины, а с наступлением весны нам пришлось бы вновь с боями пробиваться вперед через труднопроходимую гористую местность без должной авиационной поддержки и нести большие потери в живой силе. Я был убежден, что никакие трудности для служб снабжения или уязвимость обороны не могли бы оправдать отвод войск на более надежные и удобные позиции, поскольку последствия этого оказались бы очень тяжелыми. Мы должны были также считаться и с тем фактом, что наше отступление отрицательно сказалось бы на моральном состоянии населения Северной Африки, что серьезно тревожило генерала Жиро и других французских руководителей.