Всё–таки директор умудрился подцепить гадость от крестража. Это радует. А то ведь он мог и пыль в глаза пускать, воспользовавшись показательным камуфляжем со своей чёрной перчаткой, и такого от него можно было ожидать. А теперь этот старый козёл гниёт заживо, пожираемый постепенно проклятием, и я даже знаю каким. Всё что знает по проклятиям Волан–де–Морт теперь знаю и я. Не поможет Дамблдору никакая его магия, и как бы он не был силён, «Руки мёртвой души» достанут любого, даже меня как метаморфа. Очень поганая штука воздействующая на аурную составляющую организма и никак не затрагивающую магическую. Обнаружить очень сложно, но можно… на печати артефактора. Обычными и даже специальными чарами не выявляется. Попался, наконец–то, самоуверенный урод! Примерил, видать, колечко. Если его даже просто в руках держать, то ничего не будет, там по условию срабатывание происходит. И вот ведь совпадение! Вылечить его могу только я.
А ведь и с Самантой это странное нападение, как–то подозрительно смотрится. Очень уж сложное для любого школьника проклятие на неё прицепили. Допускаю возможность, что какой–нибудь старшекурсник смог подготовить и рассчитать ритуал, а потом его с помощью палочки применить в нужный момент, так всё это и работает, но вот вся трудность как раз в этой самой подготовке и расчёте. Очень сложное мероприятие для такой мести и такого возраста. Тут опыт нужен или склонность с талантом в такой неоднозначной области магического искусства, как малефицизм. Мог Дамблдор такое сделать? Конечно мог! Допустим, чтобы посмотреть получится ли у кого–нибудь снять проклятие неснимаемое в принципе. Да запросто! Ему на всех учеников плевать, они всего лишь неодушевлённые инструменты в его планах, не более. И сегодняшняя жертва очень даже подходящая. Хаузеры совершенно не влиятельны в магическом обществе, те самые обыватели, из которых состоит девяносто процентов населения волшебного мира.
Что–то мысли совсем меня не туда завели, вернее не мысли, а моя паранойя. Единственное, что меня сейчас бесит — это моя несдержанность. Наговорил всякого мадам Помфри сгоряча и опять продемонстрировал возможности, которые следовало бы скрывать, а теперь, какие будут последствия даже не могу спрогнозировать. Снова мой длинный язык и подростковая придурковатость сыграли против меня. Так и не получается вести себя более спокойно и рассудительно, соответственно опыту из «той» жизни. Мордредов возраст с гормонами и эмоциональная нестабильность! Ходить всё время замороженным, как та же Гринграсс у меня не получается, да ещё мне такое и не нравится само по себе. Это как против своего «Я» идти и ломать себя же.
— Я Поттеру пожалуюсь! — звенела своим голосом Лавгуд. — Он тебе глаз на жопу натянет!
— Вертел я по–всякому, этого Поттера! — скрипуче вторил нависающий над мелкой врединой Филч. — Что сказал, то и делать будешь!
Кажется, я что–то подобное уже где–то слышал. Не-а… Что–то мне не хочется сегодня тренироваться. Я повернулся к Гермионе, также наблюдающую привычную картину перепалки Луны с нашим завхозом и спросил:
— Может пойдём куда–нибудь погуляем?
— Пойдём! — неверяще и излишне быстро согласилась она.
Я аккуратно и незаметно прикрыл дверь Выручай–Комнаты, в которую мы собирались войти, но так и замерли на входе наблюдая за этими двумя сквернословами. Возможно и действительно следует сделать перерыв. Слишком уж плотный график образовался у нас обоих и я уже подзабывать начал, когда мы в последний раз просто отдыхали в обществе друг друга. Сейчас, самое начало июня и Гермиона уже очень сильно подросла, как волшебница и вообще… подросла. Во всяком случае в начавшихся месяц назад спаррингах со мной она уже держалась более чем достойно, правда всё также опираясь на оборону. Великолепную оборону, надо признать, выстраиваемую мгновенно, которую даже мне удавалось не всегда взломать. Очень надеюсь, что я привил ей нужные рефлексы, потому как даже мои внезапные атаки она уже успешно парировала.