— Может быть, растр слишком мелкий, господин Шаббельт?
— Что вы в этом смыслите? Убирайтесь, я сказал! А чего тут Тредуп околачивается? Вон!.. Ишь ты, растр мелковат? Гм, а ты не глуп, Штуфф… Вполне возможно… Кому ты хочешь напакостить?
— Красным.
— Нет. Пятьдесят пять процентов наших читателей — рабочие и мелкие служащие. Красным? Никогда! Даже если мы правые.
— Есть очень занятная история, господин Шаббельт.
— Ну-ка расскажи, Штуфф. Присядь где-нибудь. А Тредуп пусть убирается. От него несет объявлениями.
— С радостью занялся бы чем-нибудь другим, — ворчит Тредуп.
— Чепуха! Ты и делаешь это с радостью.
— Он нам еще понадобится, господин Шаббельт. Для этой истории.
— Тогда станьте вот туда, в тень. Давай, Штуфф, выкладывай.
— Вы, конечно, знаете Калленэ, полицмейстера? Так вот, после Ноябрьской революции[11] он был красным. Не то в СДПГ[12], не то в НСДПГ[13], так или иначе, жалованье получал у них. Самый тупой из всех полицейских стал полицмейстером.
— Знаю.
— И как только это произошло, он ушел от социал-демократов и стал железным немецким националом[14], каким был прежде.
— И?..
— Ну… вечерами в ратуше он любит надзирать за уборщицами. Когда в служебных кабинетах никого нет, понимаете?
— И?..
— Среди них есть молодые бабенки, просто заглядение. Можно вообразить себе, когда они моют полы… в общем зрелище впечатляющее.
— Ты, во всяком случае, можешь себе это вообразить.
— Ну, разумеется, не только у Калленэ появляются разные мыслишки при виде такого…
— Короче, Штуфф. Кто его поймал?
— Красный бургомистр самолично! — восклицает Штуфф. — Толстяк Гарайс. Они устроились на его письменном столе.
— И?..
— Но, господин Шаббельт! Что за вопрос! Теперь у Калленэ снова партийный билет социал-демократов.
— Гм, пожалуй, в этом кое-что есть, — размышляет вслух шеф. — Но не для нас. Скажем, для коммунистов. Пусть Тредуп разболтает по городу.
— Господин Шаббельт!
— Ничем не могу помочь, Штуфф. Набивайте полнее ваши колонки местными новостями.
— Но без кляузного материала газета такая постная. Нас уже называют газетенкой!
— Кто?
— Разве не так, Тредуп?
Тредуп, выступив из тени, желчно: — Мазня. При закрытых дверях. Вонючая макулатура. Притом «Свастика». Сортирная крышка.
— Тетка из захолустья, — подхватывает Штуфф. — Пыль да скучища. Прошлогодняя ботва. Кудахталка. Слепая кишка. Крот. Снотворная пилюля.
Тредуп: — Клянусь, господин Шаббельт. Сегодня утром мне заявил это один клиент…
Шеф разглядывает цинковые пластинки: — Так кому вы хотите подгадить?
Оба в один голос: — Цирку Монте.
Шаббельт: — Не возражаю. Дабы еще разок ругнуть не желающих помещать у нас объявления. И в награду, Штуфф, за «слишком мелкий растр».
— Огромное спасибо, господин Шаббельт.
— Ладно. Но эту неделю прошу покорнейше оставить меня в покое. Я занят.
— Так точно, больше не будем! Всего доброго!
Штуфф сидит за письменным столом и смотрит на фрау Шаббельт. Она все еще спит; лицо ее чуть порозовело, спутанные седые волосы прядями свисают на лоб и щеки.
«Бутылка коньяка почти совсем пуста, — размышляет Штуфф. — Когда я выпроваживал Венка, от него крепко несло. Ну и докатился: опивать хмельную шефиню! Я ему это припомню… Надо бы приготовить кофе, чашечку мокко, пусть выпьет, когда проснется. Позвоню-ка Грете. — Он смотрит на кнопку звонка у двери, потом переводит взгляд на лежащий перед ним чистый лист бумаги. — А вообще, что ей даст чашка кофе? Ничего».
Штуфф покрутил ручку радиоприемника. Раздался голос диктора: «Внимание, внимание! Говорит служба печати социал-демократов! Внимание!»
— А, черт! Надо же накатать заметку.
Сосредоточившись, Штуфф принимается писать:
«Заезжий цирк, именуемый Монте, расположившийся на Югендшпильплатц, дал вчера вечером свое первое представление. Мы не увидели ничего выдающегося, все было на самом заурядном уровне, номер за номером. На фоне ярких зрелищ, которыми наш город еще недавно восхищался в цирке „Крено“ и в цирке „Штерн“, программа „Монте“ выглядит жалким суррогатом, годным разве что для показа детям».
Штуфф перечитывает написанное. «Пожалуй, то, что надо». Он нажимает кнопку звонка.
Входит ученик Фриц.
— Отдай сейчас же в набор, — распоряжается Штуфф. — И скажи верстальщику, чтобы поместил во главе местных новостей. Я пошел в полицию, оттуда в участковый суд. Если что будет, позвоню… Да, стой. Скажи Грете, пусть сварит кофе для фрау Шаббельт.
11
Имеется в виду Ноябрьская революция 1918 г. в Германии, в результате которой была свергнута монархия и установлена буржуазно-демократическая республика.