Эта общественная система формирует, а вернее деформирует характеры, прививает людям социально негативные качества. В романе нет положительных героев и тем более нет персонажей, воплощающих авторский идеал. Даже личности, наделенные несомненными интеллектуальными или моральными задатками, несут на себе уродующий их отпечаток нравов и обычаев среды. С волками жить — по-волчьи выть. Гарайс — этот сгусток деловой энергии, работяга, умница, увлеченно и в известной мере даже бескорыстно радеющий о коммунальном подъеме города, поддается, однако, соблазнам власти, самоуправствует, чинит произвол, при случае, не задумываясь, топчет слабых и беззащитных. Штуфф, обладающий развитым чувством социальной и индивидуальной человеческой солидарности, отнюдь не лишенный принципов и убеждений (хотя и политически консервативных), глубоко погряз тем не менее в нечистоплотном ремесле газетчика из желтой прессы, пишет по установкам и лжет по найму, не гнушаясь шантажом и инсинуациями.
В изображении таких персонажей, как Гарайс или Штуфф, проявляется важнейшее свойство творчества Фаллады, писателя-реалиста, неотступно следующего правде жизни. Желаемое он никогда не выдает за действительное, и даже, выводя на сцену героев, ему в чем-то близких, которым он симпатизирует, он в своих лучших романах никогда их не приукрашивает, не сглаживает противоречия в их характерах, не оставляет в тени их обусловленные пороками социальной действительности индивидуальные пороки.
Мы говорим «никогда» и тем самым, выходя за рамки романа «Крестьяне, бонзы и бомбы», заглядываем вперед. Действительно, этот роман был фактически начальным этапом творческого пути Ханса Фаллады. Своих наивысших достижений — это в том числе и хорошо известные советскому читателю романы «Маленький человек, что же дальше?» (1932), «Кто однажды отведал тюремной похлебки» (1934), «Волк среди волков» (1937), «Железный Густав» (1938), «Каждый умирает в одиночку» (1947) — писатель добился не сразу, а постепенно, и путь его при этом был тернист. Но некоторые коренные черты творчества Фаллады в целом определились уже в романе о городе Альтхольме. Именно такой чертой были постоянный сочувственный интерес и сосредоточенность писателя на судьбе «маленького человека», того изнемогающего в жизненной борьбе, беспощадно перемалываемого жерновами жестокой эксплуатации и государственного террора «маленького человека», каким привык себя сознавать и сам Рудольф Дитцен.
В романе «Крестьяне, бонзы и бомбы» центральным персонажем является Тредуп, от которого прямая линия ведет к Пиннебергу, Куфальту и другим героям последующих романов. Тредуп близок Фалладе, более того — это образ в значительной степени автобиографический. Подобно автору, он репортер и сборщик объявлений в местной газете, он присутствует на суде и пишет отчеты в свой листок, он оказывается на месте происшествия и фотографирует «огненную акцию» в Грамцове и т. д. — все это эпизоды из жизни самого Фаллады. И все же Тредуп изображен без малейшей идеализации. Развращенное общество оказывает развращающее влияние и на него. Временами он — доносчик, шантажист, предатель или, вернее, заурядный статист, неумело пытающийся сыграть роль злодея, которая ему не по плечу. Но прежде всего он — несчастный, затравленный жизнью горемыка. С чувством щемящей жалости к маленькому человеку (напоминающей о Диккенсе и Достоевском, которых Фаллада числил среди своих учителей) рассказывает писатель скорбную историю своего героя.
Кажется, будто черная завеса медленно опускается над городом Альтхольмом к моменту прощания читателей с ним. Сила социальной несправедливости торжествует над «Крестьянством». Гарайс, единственный дельный человек в магистрате, терпит крах в результате подлых интриг своих товарищей по партии. Погибает Тредуп, оставляя в крайней нищете свою семью, своих малолетних детей. И все же мрак беспросветного отчаяния не является последним словом романа. В конце туннеля — так всегда будет и в дальнейшем в романах Фаллады — начинает брезжить некий неясный свет. Штуфф в муках совести осознает, что «что-то надо делать. Нельзя же только пьянствовать и блудить». И он принимает важное для него решение, продиктованное чувством долга и человеческой солидарности. Гарайс извлекает самокритичный урок из тяжких ошибок, совершенных им на посту бургомистра, и он надеется не повторить их на новом месте. Слова и поступки Штуффа и Гарайса в финале романа имеют прежде всего символический смысл, не более того. В них выражена робкая, но все же не погасшая в душе писателя надежда на конечную силу разума и добра.