— До чего ж хочется подложить циркачам свинью, — бормочет Штуфф.
— Стойте! — восклицает Тредуп. — Есть идея. Штуфф, начни с того, что, мол, мечтаешь насолить красным[9], тогда он, по крайней мере, согласится на Монте.
Штуфф кивает: — Неплохо. У меня даже припасена одна история про полицмейстера.
— Ну, двинули в лабораторию, — торопит Венк.
— Прямо сейчас?
— Конечно. Тебе же еще надо раздолбать вчерашнюю премьеру в цирке.
— Ладно, пошли.
В наборном цеху приостановились работы, оба линотипа бездействовали. Наборщики во главе с верстальщиком, столпившись у окна, глазели во двор. В цеху стояла непривычная тишина, все будто затаили дыхание.
— Разве уже перерыв на завтрак? — спросил Венк. — В чем дело?
Рабочие нехотя отошли от окна. Морщинистое лицо верстальщика выражало искреннюю печаль.
— Ну вот, — сказал он, — теперь она валяется там.
Трое редакторов прошли сквозь расступившуюся группу, выглянули в окно и тоже онемели.
Стиснутый домами, небольшой дворик выложен плиткой; посреди него скудное пятно зелени, обнесенное оградой, обычной низенькой чугунной оградой, которая ничего не ограждает. Зато в темноте о нее спотыкаются и падают.
Но сейчас ясный день, а женщина все-таки упала. Она лежит на траве, прямо там, где грохнулась. Из-под задравшейся черной юбки видны перекрутившиеся черные чулки, белая сорочка.
— Наверно, шла через двор к Крюгеру за новой бутылкой.
— Фриц еще в восемь утра принес ей полную.
— Лежит без памяти.
— Ну да, без памяти, просто захотела поваляться на виду у всех.
— Как сын ее спился, с тех пор и началось.
Не спуская глаз с распростертой на траве фигуры, все вдруг разом заговорили.
Штуфф отходит от окна, поправляя пенсне.
— Так не годится. Пошли, Тредуп, отнесем ее.
Венк озабоченно спрашивает: — А стоит ли? Ведь шеф видит ее из лаборатории.
Старый верстальщик ехидно замечает: — Будьте уверены, господин Венк, когда она в таком виде, шеф ее не видит.
Венк направляется вслед за коллегами. Выйдя во двор, он замечает, как все зеваки, высунувшиеся было из окон, отпрянули назад.
«Завтра это разнесется по городу. Богачка — и валяется в грязи. Мне бы ее деньги…»
«Такова жизнь, — думает охотник за объявлениями. — Что ж, обычная история… И доконало ее не пьянство сына, а то, что все знают, от чего он погиб… Городок невелик».
— Фрау Шаббельт, ну вставайте, пожалуйста!
Желто-серое, без кровинки, лицо, дряблая кожа, пустой взгляд.
— Потушите свет, — бурчит она, щурясь на солнце. — Штуфф, погаси лампу. Еще ночь.
— Пойдемте, фрау Шаббельт. В редакции выпьем грогу, я расскажу вам анекдотец.
— Ну и свинья ты, — ворчит пьяная, — думаешь, мне сейчас до анекдотов? — И внезапно оживляется: — Да, да, расскажи анекдоты. Он их очень любит. А я посижу у его кровати, ведь он больше не сердится на меня.
Потом, когда Штуфф с Тредупом вели ее под руки (Венк замыкал шествие, брезгливо держа двумя пальцами бутылку коньяка), она вдруг остановилась, будто вслушиваясь в чей-то голос издалека: — Не надо анекдотов, господин Штуфф. Я знаю, Герберт умер. Но мне хочется полежать на вашем диване и послушать, как звонит телефон, как говорит радио, как стучит печатная машина. Тогда я вроде чувствую настоящую жизнь.
В наборном цехе спешно возобновилась прерванная работа. Никто не поднимал глаз.
— Не забудьте коньяк! — восклицает вдруг женщина.
На диване ей дают полную рюмку; и вот она уже спит с открытым ртом, с отвисшей челюстью, словно в беспамятстве.
— Кто останется с ней? — спрашивает Штуфф. — Кому-то надо остаться.
— А к шефу мы пойдем или нет?
— Тот, кто спросил, остается. Пошли, Тредуп.
Они уходят. Проводив их взглядом, Венк смотрит на спящую женщину, на дверь в экспедицию, прислушивается; затем берет бутылку с коньяком и пьет из горлышка.
«Лаборатория» шефа — отнюдь не современное помещение из стекла, света, чистоты и воздуха; нет, это — логово чудаковатого изобретателя, утопающего в хаосе приборов, идей, хлама и мусора.
У стола, покрытого разъеденным кислотой линолеумом, сидит карлик с белыми пушистыми усами, жирное шарообразное существо, похожее на красного лакированного гнома. Он устремил светло-голубые близорукие глаза на вошедших.
— Я не принимаю. Если напакостили, разбирайтесь сами.
— Господин Шаббельт, мне только хочется напакостить кое-кому, — говорит Штуфф. — Если позволите.
Карлик, подняв к свету цинковую пластинку, внимательно ее разглядывает: — Автотипия[10] не получается.
10
Автотипия — полиграфический способ воспроизведения рисунков, фотоснимков и т. д. (Здесь и далее примечания переводчика.)