- Шайкин Андрей Васильевич. Какой области?
- Пензенской.
- Когда мобилизован?
- 29 августа 1941 года.
- На каком фронте воевал?
- На Среднем (Юго-Западном), командующий Тимошенко.
- Какого полка?
- 167-го.
- Где и когда попал в плен?
- Около Харькова и Ахтырки, у села Кутильва. В начале 1942 года, когда отступали от Киева.
- Ну, все понятно. А как к вам относились доктора (лагерные)?
- Как братья родные.
И рассказал, как меня доктор спас, когда у меня случился сердечный приступ.
- И другие доктора были очень уважительными к пленным.
- А как к вам относился переводчик Борис?
И я рассказал, что когда мы с Бочкаревым Андреем бежали из плена и нас поймали и посадили в карцер, Борис нас спасал, носил еду, и мы его никогда не должны забывать.
- Понятно. А вот ты не замечал среди вас власовцев и полицаев?
- Я попал в этот лагерь недавно, только 10 дней в нем провел, поэтому ничего не знаю.
Дали мне обувь, я пошел к товарищу, который как раз собрался варить суп.
- Шайкин, сходи за водой.
Сам он был хромой, поэтому не мог идти самостоятельно. Я пошел к водотоку, родничку, зачерпнул и вышел на равнину. Гляжу, 22 человека, под видом пленных, в мохрястых шинелях, в окружении наших автоматчиков. Это были власовцы и полицаи. И я сказал власовцам: "Теперь вот вы сравняйтесь с нами". А конвоир спрашивает: "Что означают твои слова?" И я ему рассказал вкратце, как нас, четырех плотников, вели под конвоем в городишко на работу, а власовцы, хорошо одетые, с чубами, сытыми мордами, стояли на углу и вербовали нас в свою "армию-освободительницу".
- И я вам советую, - сказал я конвоирам, - всех их расстреляйте. Они над нами издевались, как и немцы.
Пришел к товарищу, сварили суп, покушали. Подъехали за нами машины студебеккеры американские и повезли. Километров через 15 остановились. Тут четыре легковые автомашины. Вышел генерал (фамилию забыл): "Здравствуйте, товарищи!" Мы ответили как положено. Он говорит: "Счастливые вы, что остались живы. Но повоюете еще с ним, отомстите врагу за свои муки". Оказывается, нас везли в полк выздоравливающих в его 48-ю Краснознамённую гвардейскую дивизию.
[Здесь и далее Шайкин, по-видимому, иногда ошибается в наименованиях дивизии и армии, в составе которых участвовал в боях. 48-я гв. с.д. в конце войны действовала в направлении на Будапешт и Вену. Скорее всего, Шайкин воевал в составе 8-й гвардейской дивизии 47-й армии].
Привезли нас на место и стали лечить и кормить замечательно. Мы как вырвались из ада фашистского, очень быстро стали поправляться. Нас обмундировали очень хорошо и вновь дали присягу, как положено по закону. Вел присягу майор. Он говорил: "Вам рассказывать про фашиста нечего, вы его узнали хорошо, пострадали от него и помучились. Теперь задача – добить фашиста". Мы сказали: "Добьём и отомстим фашисту за его издевательства".
Стали нас, бывших пленных 520 человек, отправлять на машинах на пополнение 48 (8-й?) дивизии. Она стояла километрах в 20-ти от передовой, в лесу уже дней десять. Слезаем с машин. Выходит из землянки красноармеец:
- Есть кто пензенский?
Я откликнулся.
- Какого района?
- Малосердобинского.
- А я Лопатинского, села Гаревка (Огарёвка?), Гурьев Иван Михайлович.
- А я из Малой Сердобы, Шайкин Андрей Васильевич.
- Пойдем к нам в землянку, взводному скажем – земляки сошлись, он учтет, к нам еще будет добавлять красноармейцев.
Так мне пришлось повидаться с земляком. Я был очень рад. Всё им рассказал, как над нами издевался немец и как много людей от него погибло.
Отдохнули 20 дней и пошли на передовую ночью. Мы – в окопы, другая дивизия – из окопов. Теперь она пойдет отдыхать и пополняться. В это время я очень часто бредил, будто нахожусь в плену. Проснусь – слава Богу, я среди своих и опять на войне и вновь буду сражаться с ненавистным врагом в Восточной Пруссии. Наша задача – отомстить врагу ненавистному за себя и за товарищей, которые погибли в плену, и за мирных жителей, которых он погубил, сжёг. Я воевал в 1941, 1942 годах и в 1944-м – разница большая. В сорок первом у нас было совсем мало оружия. Ни танков, ни самолетов, ни орудий, ни снарядов, ни автоматов – ничего не было. А сейчас – бей (стреляй), не жалей (патронов), даже помирать радостно. Идет в атаку или ползем к его (немецким) окопам, а уже его окопы разбиты танками вдребезги. А наши танки все идут и идут. В начале войны ничего этого не было. И откуда что взялось! И идем мы по Восточной Пруссии!