Не могу точно сказать, сколько верст от Черного Яра до Царицына, мне кажется – 90. Мы пошли в наступление (дата неразборчиво) октября 1919 года. А в Царицын пришли 1 января 1920 года. Два с половиной месяца шли до Царицына. Проходили мы села Салдники, Вязовку и другие. Бои очень сильные были. Враг никак не хотел отступать, тяжело нам было на этом фронте, трудно разбить белых. 40 тысяч легло нашего брата. Шкуро и Деникину не хотелось отступать, но пришлось. Помог Буденный. Он пришел от Камышина. В помощь Буденному 1500 бойцов добавили наших, саратовских.
Когда мы пришли на станцию Царицын, около Мамаева кургана, главное командование отдало нам приказ преследовать белых. На юг мы шли по Сальским степям. Буденный – впереди, он захватывал железнодорожные станции, и с нами связь держал, а мы – за ним. Так прошли мы Донскую область и вышли в Ставропольскую область, потом опять в Донскую. Вышли мы на станцию Торговую – ее сейчас называют Сальск. Вот здесь и столпилось много войска: части Буденного, кавалерийский отряд Курышкина и наша 34-я дивизия. Задумали кадеты разбить нас, оставили на Торговой 100 офицеров, а основные их силы как бы отступили. И вот нас разбили по квартирам. У нас в дому очень много солдат, полная изба набита. Ночью все спали, а мы с Бочкаревым не спали. Чуяло сердце! Что снаружи творится? Мы с ним все же решили выйти. Насилу прошли: в избе подряд лежали бойцы. Когда вышли к забору, слышим, началась стрельба. Не поймем, что творится. Бочкарев закурил. По улице ехал разведчик, и к нам: “Дай закурить!” Я его спросил: “Что творится?” Он говорит: “Белые сделали засаду, а сами пошли в контрнаступление. У нас вся кавалерия выступила им навстречу. У нас много кавалерии, и мы белую атаку отбили, они прогадали”.
Противник отступил, а поутру всю станцию оцепили и пошла повальная проверка. Наловили 87 офицеров, кадетов, которые в наших часовых стреляли в эту ночь. Мы наутро пошли дальше в наступление, а с офицерами расправилась чека.
Когда вышли, кто-то сказал: “Погодите, сейчас поедет Буденный!” Так пришлось мне его увидеть случайно. Герой был, ему в это время было 35 годов, а мне – 20. Шел эскадрон, кони белые, музыка с коней играла очень хорошо, кони плясали.
Буденный пошел на Ростов, а мы пошли на Азов, левее Ростова. Мы прошли Песчанск, Белоглинск, Покровку и вышли в балку. Тут наша кавалерия перерезала железнодорожный путь, в нашем расположении оказался белый бронепоезд. Наша рота его оцепила, он сильно отстреливался из пулеметов и орудий. Пришлось ждать, пока у него патроны и снаряды кончатся. Тогда мы его взяли в плен.
Выйдя в балку, мы поворотили на Тихорецк. Оказалось, под Тихорецком белые сосредоточили очень много войск. И вот нас против них направили. И мы там сразились. Из всех боев был бой! За один день Тихорецк 7 раз переходил из рук в руки. К вечеру мы их одолели, забрали Тихорецк полностью и пошли дальше, преследуя белых.
Мы наступали левее Краснодара, тогда его называли Екатеринославом, по царице Екатерине. Вышли мы в Терскую область, около Новороссийска. Вот тут и конец наступил Деникину, всех мы разбили. Те, что поумнее, уехали с Деникиным за границу, остальных мы забрали в плен. Нам помогала в этом зеленая армия – дезертиры собрались в горах и тоже наступали на белых. Так мы белых окружили и разбили.
Я и Иван Журлов заболели тифом, и нас отправили на станцию Торговую в лазарет. Лазареты располагались в избах, которые оказались без хозяев, в школах и учреждениях. Больные лежали на полу, на тряпье, вши заедали. Каждый день возили на кладбище мертвых. Говорили, что умерло до 13 тысяч человек. Здесь мы встретили земляка Пчелинцева Евдокима Васильевича, с моего года рождения, поступившего в лазарет прежде нас. Мы стали поправляться.
Как-то Евдокин пошел на станцию: “Может, увижу кого сердобинских!” И там прозяб, получил возвратный тиф и помер. Его зарыли на станции Торговой. А мы выздоровели с Журловым. Нас распределили по квартирам, во времянки. Мы в печке жарили гимнастерки, уничтожая вошь. Однажды Журлов пошел с казаком кубанцем в село. Казак перешел к нам, красным, служил у Буденного, жил он в соседней времянке. В селе набирали добровольцев, 2 эскадрона, на басмачей. Журлов и кубанец записались добровольцами. А басмачей было 12 тысяч и больше. Там наших порубили много около Бухары.