В это время к нам, красным, присоединился Махно. Много кавалерии, тачанки, пехота. Я стоял на карауле у складов, закрытых брезентом, вижу, идет товарищ. Я у него спрашиваю: «Почему столько войска?» Он мне говорит: «Махно присоединился». А от нашего взвода в этот день дежурил один боец в штабе командующего. И он рассказал, что явились в штаб четыре человека от Махно, один – его заместитель. «Я доложил Фрунзе о них», - рассказывал боец. Фрунзе приказал пропустить их. Они вошли и стали разговаривать с ним. Они говорят: «Мы здесь выросли, поэтому знаем места переправ через Сиваш». Фрунзе отвечает: «Ну, тогда переправляйтесь через Сиваш». Когда махновцы ушли, Фрунзе и Блюхер вышли наружу, Фрунзе и говорит Блюхеру: «Ты предусмотрел, куда нам бежать в случае измены махновцев? Видишь, сколько у него войска, а нас лишь один полк, основные силы разбросаны по всему берегу. Он может на нас напасть, он очень ненадежный». Об этом разговоре нам рассказал товарищ, который дежурил при штабе.
Но все закончилось хорошо. Махно переправился через Сиваш и зашел противнику в тыл. Он очень нам помог. Мы тоже стали перебираться. Проводником у нас был здешний старик. А то весь полк мог утонуть в трясине. Когда мы переправились через Сиваш, командир полка поблагодарил старика и спросил у него: "Чего тебе дать в подарок?" А один красноармеец кричит: "Товарищ командир, дай ему лошадь, у них в поселке всех лошадей отобрали белые и у него тоже". И командир полка приказал дать старику лошадь из обоза и дал ему документ, что никто не мог отобрать у него этот подарок, он его заслужил. После бойцы из хозвзвода рассказывали, что когда они проезжали через этот поселок, лошадь стояла у дома старика, а вокруг народу человек 50, старики и малыши. И говорят старику: "Все равно отберут лошадь". А тот показывает им документ и говорит: "Никто не отберет. Так сказал полковник, это лошадь его полка, и ее мне сам полковник дал". И все в поселке радовались этому.
Махно перешел в наступление с тыла и наша дивизия зашла с тыла. У Врангеля укрепления очень хорошие, 100 ходов сообщения и проволочное заграждение на 2 километра. Вот и пробей его оборону. Эти укрепление делали миллионеры, 4 державы - Франция, Америка, Италия, Германия. Все свое богатство русские капиталисты свезли в Крым и ждали, когда им казаки завоюют Россию. Ограбили всю Россию! На 305 кораблях увезли наши богатства за границу вместе со своими союзниками, когда стали удирать.
Вот Врангель побёг к морю и стали садиться на корабли. Некоторые прямо в море кидались. Про нас, красноармейцев, распространяли слухи, будто мы с рогами.
Врангеля мы победили и стояли в Крыму до конца ноября 1920 года.
Как-то командир роты дает команду строиться. Построились, подъехало высшее командование: командир бригады, командир полка и комиссар. Пошли вдоль строя, дошли до меня:
- Как фамилия?
- Шайкин.
- Какой губернии?
- Саратовской.
- Семейное положение?
- Отец, мать и брат на 5 годов моложе меня.
- Холост?
- Холост.
- 5 шагов вперед, марш!
Отобрали меня и Леонова из Тамбовской губернии и направили в канцелярию. Ротный говорит:
- Не знаете, для чего вас вызвали? Было указание от Ленина: из каждой роты выбрать по красноармейцу и направить на высшие командные курсы в Киев, в кадетский корпус, где учились до революции юнкера, бывших помещиков сыновья. Шайкин, вы согласны?
– Согласен.
– Леонов, вы согласны?
– Согласен.
– Поедет из вас один на пять годов и больше. Давайте домашние адреса, мы напишем в сельсоветы насчет характеристик.
Десять дней прошло, характеристики пришли с родины, у меня была характеристика очень хорошая. Я был середняк, он был бедняк – постарше меня на 2 года, оба были беспартийные. Я прошел комиссию, а он нет. И сразу меня готовят к отправке в город Киев. Вот я и прибыл в Киев, в кадетские корпуса. Началась разбивка по командам и казармам, по кабинетам – 4 человека в кабинет. 4 койки, 2 шкафа, каждый шкаф на двоих. Дали обмундирование: 2 комплекта, одно парадное, другое учебное [повседневное]. Чистота очень хорошая и дисциплина очень строгая. Пробыл я месяц. Учился на “хорошо” и заболел. Меня отправили в Киев, улица Крещатик, в военный госпиталь. Очень я сильно болел, думал – не выдержу, помру: горло опухло, простуженый сильно был. Лежал около месяца. И вот немного поправился, меня выписали из госпиталя, опять направили в школу, в кадетский корпус. Но у меня настроение отпало насчет учебы, и надумал отказаться от учебы: наверно, судьба по-своему ведет – не быть мне начальником. Когда меня вызвал в свой кабинет генерал школы и начал беседовать со мной, я ему сказал: “Больше учиться не могу. Я очень слабый и мне неохота учиться, настроение у меня отпало”. Он меня стал уговаривать: “Мы тебя учить станем по твоей слабости”. Я наотрез отказался. Тогда он согласился: “Только не обижайся”.