Парень, наполненный силой солнца, сумел раскидать дюжину или две врагов, но затем даже его нечеловеческих возможностей оказалось недостаточно. Пули и клинки врезались в его тело, кости трещали под мощными ударами.
Когда все кончилось, он увидел над собой лицо Клюге.
– Я не знаю, как ты это сделал, – произнес тот жестко, – но больше ты не убежишь. – Затем он добавил, обращаясь куда-то в сторону: – Раздробите ему колени.
Глава 3
Цвета
Поль
– Видимо, они очень не хотят, чтобы ты умер раньше срока, приятель, – с сочувствием произнес Поль, когда его новый сокамерник пришел в себя. Этот был уже третьим, кого привели в его камеру, и Поль долго присматривался к нему, ожидая очередного подвоха.
Серые плащи уже пытались играть с ним в свои маленькие игры, но пока им не удавалось победить. Дважды они сажали к Полю своих людей. Над первым он просто рассмеялся – тот был даже без мешка на голове. Второй был настоящим заключенным, но он слишком уж быстро и рьяно начал расспрашивать Поля о его работе. Когда его уводили, «мешок» плакал и кричал, что ему обещали свободу…
За несколько часов до появления нового сокамерника детектив слышал крики и шум. Что-то происходившее в узких коридорах форта Мейсер вызвало у серых плащей настоящую панику. Затем тяжелая стальная дверь камеры отворилась, и на пороге появилась целая толпа стражей. Трое тащили огромную тушу заключенного, и еще пятеро с оружием наголо сопровождали их.
К чему такие предосторожности, Поль мог понять. Плащи опасались заключенного, который почти сумел совершить побег. Однако второй раз ему это точно не удастся – когда парня бросили на каменный пол, детектив увидел его перебитые в коленях ноги и покрытое окровавленными бинтами тело.
Нет, определенно этот заключенный не мог быть подсадным. Должно быть, его определили в эту камеру как в самую безопасную и охраняемую во всем форте. Клюге решил оставить на какое-то время свои методы ради безопасности. И все равно Поль знал, что за дверью есть его человек, внимательно вслушивающийся в каждый шорох и запоминающий каждое слово, сказанное в камере.
Веки парня дрогнули под прорезями в мешке, и вдруг глаза открылись. В полумраке Поль почувствовал взгляд, впившийся в его лицо. Но все, что сейчас мог увидеть сокамерник, – это такой же мешок на лице детектива.
– Что? – спросил тот хриплым, больным голосом.
– Твои раны покрыли соляными мазями и забинтовали, – пояснил Поль, склонившись над парнем. – Хотя обычно они дают своим жертвам гнить заживо.
Парень попытался встать, но в ту же секунду боль пронзила его тело, и он издал чуть ли не звериный рык, от которого Полю стало не по себе.
– Где я? – пытаясь отдышаться, коротко спросил сокамерник.
На лице Поля мелькнула грустная улыбка.
– А ты уже забыл? – Он поднялся на ноги и вскоре вернулся к несчастному юноше с чашкой воды. Это все, что ему выдавали на весь день, а иногда на два, но раненому парню вода сейчас была нужнее, чем детективу, чья подранная шкура уже почти успела зажить за два долгих месяца заключения. В отличие от других заключенных, с Полем обращались не так уж и плохо. Но только потому, что он еще был нужен Клюге.
– Кэт… я вернусь… Кэт… – бредил юноша.
Детектив оставил несчастного в покое и вернулся к лежаку, сооруженному из сена. Это было единственное место, где солнце, пробиваясь сквозь маленькое окошко, падало на пол и стену, хоть немного согревая холодный камень.
– Кто вы? – спросил вдруг сокамерник спустя какое-то время.
– Фамилия Раймонд, имя – Поль, – представился детектив. – С кем имею честь?
Прежде чем ответить, парень вновь попытался подняться на локти, и, к удивлению Поля, ему это удалось.
– Сэм Хайн… – сообщил юноша.
– Ты можешь двигаться? – удивился Поль.
– Боль почти прошла… – пояснил Сэм.
– Тебе не стоит шевелиться, – с беспокойством произнес детектив, – должно быть, у тебя все еще шок.
– Я не знаю, что со мной происходит, – тихо произнес Сэм, – но это уже не в первый раз. Когда меня ранят… и происходит… это…
– Что «это»? – произнес Раймонд, вновь поднимаясь на ноги. – Дай-ка я посмотрю.
Поль вновь приблизился к сокамернику и, сев рядом с ним на пол, принялся осматривать раны. Выбрав самую незначительную, на его взгляд, он осторожно приподнял над ней бинты. Под окровавленной тканью все еще был небольшой слой лечебной мази, а под ним – свежий шрам.