Креветки к пиву
Креветки к пиву
Чан с тьмой стоял на вагонетке. Он вытягивал сферические вареники из галактической тьмы обычным дуршлагом и приговаривал:
- Все катится к чертям, все катится к чертям.
А вареники все катились по тарелке и катились, проваливаясь в черную дыру на дне. Черти чавкали, хрюкали, не поднимали головы от миски к небу: в аду, как известно, нет неба. Твари ужинали. Сперва - персонал. Затем - отдыхающие.
Под рукой что-то крутилось. А когда не крутилось, что-то было не чем-то, а девочкой в инвалидном кресле. Сейчас девочка подливала масла из кувшина, совсем не крутилась и напевала под нос:
- И так каждый божий день, ка-а-а-жды-ы-ый бо-о-о-жий день!
Гоголевский нос стоял на полке, шмыгая невпопад. Не любит он песни.
- Какафоша, - мужчина изменился в лице, превратившись в монстра. - Ну, в ноты же не попадаешь!
- Бах! - крикнула девочка. И уронила кувшин на рельсы.
«Бах-ба-бах» - звякнуло в вакууме.
- Бах - ниже, - мужчина ткнул пальцем в дыру. - И ты ниже бери. На полтона.
- Бах? - побледнела на полтона девочка и забурчала. - Баааааах.
- Он самый. С Моцартом на пару. Спит под забором, гляди.
- Бездомный?
- Поэт? В больнице! Счастлив! Сюда бы. Скучно.
- Бах! - недовольно топнула ногой девочка.
- Всем места не хватает. Не прокормишь, - буркнул мужчина и подтянул еще кастрюлю. - Понаехали тут. Загадили та-а-а-кое место, эх.
- Проветрим ад? - спросила осторожно девочка.
- А это выход! - громогласно крикнул мужчина в дыру. - Всем на выход, черти!
Внизу засуетились.
- Баха положите на место!
Муравейник ожил. Со сквозняком в обнимку проскользнули приведения. Призрак грузного мужчины с наслаждением оттоптал божий лапоть.
- Собаки! - недовольно кричал у выхода мужчина, брызжа слюной и размахивая на всю вселенную дуршлагом. - Павлова забыли!
Стройный ряд тварей, разношерстный и разномастный, одним сплошным потоком хлынул на поверхность сквозь узкое горлышко, образуя драки, склоки, заторы, запоры, революции, перевороты, фляки, рондады и маленьких бумажных журавликов.
Из галактической тьмы.
На свет. Под небо. К живым.
- Второго числа жду всех обратно! - кричал вдогонку мужчина. - Сутки вам! Отдыхайте.
- Дядя Ктулху, а мне можно? - принялась теребить его за хитиновый хвост девочка.
- Только без косы, - кивнул мужчина. - Сегодня не убивают, смертоносная.
- Хорошо, - девочка чмокнула в щеку.
- Иди, - он ответно поцеловал ее в макушку. - Мне нужно сделать пару важных телефонных звонков.
Девочка встала и пошла.
Щупальца забегали по сенсору.
Гудок.
Еще гудок.
- Ктулху! Старина! - раздалось из динамика.
- Трезубец мне в зад, - гоготнул в ответ Ктулху. - Зевс!
- Рад тебя слышать, - загадочно буркнул Зевс. - Проснулся? Один дома?
- Проснулся, - заржал Ктулху, щупальца затряслись. - Один - из твоих. Дома никого, всех выставил. Я придумал «День всех святых». Тряхнем?
- Хорошая идея! Давно было пора придумать! Выдвигаемся пантеоном. Жди! - воскликнул Зевс. - И пиво! Пиво в морозилку ставь прямо сейчас! А то оно у тебя вечно теплое.
- Горячее, Зевс, горячее, - улыбнулся Ктулху и отключился.
Подумал с минуту, затем по памяти набрал еще один номер.
Гудок.
Еще гудок.
- Заказ пиццы, добрый вечер, - пробубнила монотонно в трубку девушка.
- Девушка, примите заказ.
Тут он долго перечислял начинки, напитки, соусы и приправы.
Кровожадные боги прожорливы.
- Заказ принят. Три пиццы с морепродуктами в подарок! - радостно пропищала девушка.
- Не нужно глумиться, барышня, - с обидой в голосе сказал моллюск. - Проснусь после бодуна, ты - первая.