Получив пулю в плечо, он повалил человека на землю.
Он обхватил рукой другого солдата и вырвал горло кричащему мужчине.
Он рвал лицо молодого солдата, пока один из его глаз не превратился в кашу у него во рту.
Каждый раз, когда он вставал, появлялся еще один солдат, готовый присоединиться к их рядам.
В конце концов Бер остановился перед внушительной фигурой.
Мужчина был выше солдат, окружавших его, и одет в толстое черное пальто. Даже разбитый рассудок Бера распознал в нем превосходство, но не того, кто излучал красное сияние, которое так побуждало его прибегать к насилию. Он отдал честь, которая была медленной, но приемлемой: поднял руку на уровне глаз и наклонил ладонь вверх. Он знал, что выполняет это действие наизусть. До этого момента он отдавал честь тысячи раз, так что это было механически.
Другие солдаты собрались вокруг него и отдали такой же салют офицеру СС.
У него было имя, и Бэр знал его час или, может быть, день назад. Теперь это не имело значения. Это был их командир, и Бер последовал бы за ним во врата Ада, если бы это было необходимо.
Офицер СС отвернулся от солдат и указал на запад. Его рот был в массе ран, с окровавленными губами, растянутыми поверх разбитых зубов. Одна из его бровей была оторвана, кожа содрана по всему лицу до рта, и он постоянно рычал.
Они проследили за его жестом и повернулись как один. Он двигался среди них, море солдат расступалось, как волна. Добравшись до окраины города, он продолжал идти.
Солдаты последовали за ним.
28: Грейвс
- Старший сержант, гусеницы танка все еще на месте, - сказал Мерф, вернувшись.
Мерф прикрепил неиспользованную гранату обратно к поясу.
- Черт, - сказал Грейвс.
Они бросили его, столкнувшись с "Тигром". Теперь, когда он был подбит и, казалось, не стрелял, у них, возможно, был шанс изящно отступить. То есть, если их "Шерман" не был слишком поврежден и все еще мог ездить.
Он несколько секунд пожевывал щеку, пока его люди наводили оружие в направлении немцев, атакующих их собственный танк.
- Что, если мы переждем, спрячемся в танке, дадим немцам пройти и вернемся утром? - предложил Габби.
- Я бы чувствовал себя там в большей безопасности, чем здесь, - сказал Грейвс.
Он бросился обратно к танку и присел на корточки рядом с ним. Он вгляделся в расстояние, отделявшее его от Тигра. Фрицы начали терять интерес к массивной военной машине и вместо этого слонялись вокруг, пожирая экипаж.
У них было достаточно укрытий, чтобы скрыться так, чтобы немцы их не заметили. Если они собирались сбежать, то сейчас было самое время.
- Они даже не ищут нас, - сказал Мерф, когда они совещались рядом с танком.
- Мы могли бы выбить из них дерьмо, - сказал Мерф.
Но оставлять "Шерман" фрицам казалось ужасной тратой ресурсов. Он мог бросить внутрь гранату и привлечь внимание десятков врагов. Он мог бы оставить танк и увести своих людей в лес. Грейвс закусил губу, прежде чем принять решение: он вернулся к своим людям и собрал их в небольшом углублении в земле.
- Хорошо, возвращаемся. Проходим по окопам. Мы переждем. Двигайтесь тихо и не шумите. Если они нас увидят, мы, как выразился Мерф, выбьем из них все дерьмо и будем надеяться, что "Тигр" не выбьет все дерьмо из нас.
Его экипаж вернулся в танк и принял все меры предосторожности, чтобы не шуметь, когда они скользнули на свои места. Внутри "Шермана" было холодно, но сейчас ничего не поделаешь. Если они собирались снова вступить в бой, утром им придется провести повторную оценку.
Грейвс попробовал включить радио, но антенна была вырублена, и он не получил ничего, кроме помех.
С приближением вечера немецкие солдаты разбрелись кто куда. Пара прошла мимо танка, но их мало интересовала холодная машина, и они двинулись в лес. Грейвс и Большой Техасец часами не отрывали глаз от перископов, просто ожидая, что кто-нибудь задастся вопросом, занят ли еще танк.
- Я скучаю по домашней выпечки, - сказал Габби. - Мама делала такую глазурь, которая на вкус была как сахар и бурбон.
- Да. Я тоже скучаю по глазури твоей мамы, - сказала Мерф.
- А не пойти ли тебе нахер. Ты никогда не встречался с моей мамой.
- Мы все встречались с ней, как раз перед войной. Она была хорошим учителем, если ты понимаешь, о чем я, - сказала Мерф, оглядываясь по сторонам.
Он подмигнул, но другие парни просто не хотели сейчас подшучивать над Гейбом.
- Моей маме за шестьдесят, и она большая, как сарай, - сказал Габби.
- Я просто закрыл глаза и думал о Рите Хейворт[19].
Габби покачал головой и произнес несколько отборных ругательств, пока Грейвс не велел им заткнуться.
- Старший сержант. Какая у нас задача? - спросил Мерф.
- Мы продолжаем вести себя как мертвые. Утром мы оценим ущерб, починим гусеницы, если сможем, и отправимся обратно к командованию. Бастонь недалеко. Если мы не сможем связаться, мы отправимся в город, так что поспите немного.
Мужчины молчали несколько минут, прежде чем Мерф сказал:
- Я бы хотел, чтобы мама Габби была здесь, чтобы согреть нас.
Гейб Вудворд поднялся со своего места и вцепился Мерфу в горло.
Большой Техасец встал между ними.
- Заканчивайте парни. В последний раз предупреждаю вас, - сказал Грейвс. - Я знаю, что это не идеальная ситуация, но мы живы, и если мы будем продолжать нападать друг на друга, мы создадим достаточно шума, чтобы привлечь к нам всю немецкую армию. Так что просто заткнитесь.
Мужчины успокоились. Гейб скрестил руки на груди, а Мерф с трудом сдерживал ухмылку.
Грейвс воспользовался моментом и сказал:
- Кроме того, если бы мама Мерфа была здесь, она бы спала рядом со мной.
- Это не смешно, старший сержант, - сказал Мерф.
Большой Техасец засмеялся первым, потом к нему присоединился другой. Грейвс ухмыльнулся и снова откинулся на холодное сиденье.
Когда Грейвс задремал, ему показалось, что он услышал снаружи шаги, но в темноте он не мог разобрать ничего, кроме неясных звуков, которые могли издавать кусты или деревья, двигающиеся на ветру. Сердце бешено колотилось в груди, но он сделал все возможное, чтобы успокоиться.
Едва рассвело, Грейвс открыл люк и оглядел заснеженный лес.
"Тигр" все еще стоял мертвый вдалеке. Белые кучи скопились на резервуарах и покрывали части тел и кровь, но трупов не было. Он и Большой Техасец просканировали местность через свои перископы, но никакого движения не было. Габби выдал всем парням по порции сухого пайка, и они позавтракали в относительном молчании.
Грейвс выскользнул из люка, остальные его люди последовали за ним. Они прикрывали друг друга, когда спустились, чтобы осмотреть повреждения.
Утренний воздух был холодным и пах свежим снегом. Грейвс подумывал о том, чтобы подойти к "Тигру" и взглянуть, но он боялся, что там могут быть такие же люди, как он, забившиеся внутрь и ожидающие сумасшедших фрицов.
- Посмотри на это. Пара часов, и мы сможем двинуться в путь, - сказал Большой Техасец и указал на повреждения.
- Видел и намного хуже, это точно, - сказал Грейвс.
Мерфа назначили ответственным за наблюдение, пока остальная часть экипажа работала над танком.
- Что нашло на тех немцев, которых мы видели? - спросил Гейб.
- Как я понимаю, им надоело сражаться за фюрера, и они сошли с ума. Соберите пару психов в одно место, позвольте им распространять заблуждения, и вы получите настоящую стаю маньяков. Не говорю, что раньше они не были маньяками, просто говорю, что сейчас они по уши в делах со всеми остальными маньяками, - сказал Большой Техасец, поразив их одним из своих самородков мудрости.
Мерф вернулся с прогулки по периметру.
- Не хотелось бы прерывать, но у нас есть движение на югe.
- Какое движение? - спросил Грейвс.
- Похоже на патруль, но я не могу понять, наши они или это фрицы, - сказал Мерф.
- Габби. Иди с Мерфи и проверь это. Не стреляйте, если в этом нет необходимости, - сказал Грейвс.
Он и Большой Техасец удвоили свои усилия, чтобы снова вбить "булавку" в гусеницу. Они накрыли кувалду несколькими слоями одежды, но для Грейвса это все равно звучало как церковный колокол. Это было так, как если бы они просто просили фрицев напасть на них.
- Bыдержит? - спросил Грейвс.
- Может продержаться, пока мы его не починим. Может, и нет. Только Бог знает наверняка, - сказал Большой Техасец.
- Твой оптимизм всегда ценится, - сказал Грейвс и почти не пытался скрыть свой сарказм.
- Я просто называю вещи своими именами, босс.
Еще полчаса работы, и они, возможно, будут полностью отремонтированы. Или гусеница может сразу соскользнуть, оставив их застрявшими в слякоти. По крайней мере, они были бы в относительной безопасности внутри "Шермана", пока кто-нибудь не появился бы с "Панцершреком" и не решил сказать "доброе утро", пробив дыру в боку танка и убив людей внутри.
Двадцать минут спустя его люди вернулись.
- Они идут, - сказал Мерф. - Около пятидесяти ублюдков. Xорошо вооружены.
- Давайте запустим этого зверя, - сказал Грейвс, надеясь, что они сделали достаточно.
Если бы у них был еще час или два, они могли бы произвести ремонт надлежащим образом. Как бы то ни было, им повезет, если они выберутся из леса живыми.
Мужчины забрались в машину и завели двигатель. Танк пару раз фыркнул, а затем с ревом ожил. Грейвс не отрывал глаз от перископа, пока в поле зрения не появились немцы.
- Как у нас дела с топливом? - спросил Грейвс.
- Около двадцати пяти процентов. Раз город так близко, у нас достаточно возможностей для стрельбы, - сказал Мерф.
Грейвс хмыкнул и высунулся из башни танка, чтобы оценить угрозу. То, что он увидел, ничуть не улучшило его утро.
- Мне показалось, ты сказал их там человек пятьдесят? - сказал Грейвс, опускаясь обратно в танк.
- Это то, что мы видели, - сказал Габби. - Из-за этого проклятого тумана видимость не к черту, старший сержант.
- Похоже вам обоим нужно проверить зрение. Их там, по меньшей мере, две сотни фрицев, и они наступают на нашу позицию, - сказал Грейвс.
29: Грилло
Сержант Грилло провел беспокойную ночь в подвале разбомбленного дома.
Город Бастонь был древним городом. Жители сложили свою мебель и товары в тележки и оставили их на городской площади, несмотря на военный плакат с надписью: "Бесхозные транспортные средства будут конфискованы".
Многие окна были закрыты ставнями, а в Бастони отключилось электричество, поэтому большинство из них остались в темноте, которую едва разгоняли фонари и свечи, что было рискованно, когда городу угрожала бомбежка. Однако погода не позволяла совершать полеты, поэтому жители использовали все, что было доступно, чтобы обеспечить свет.