Пока все не становится черным.
5
Я просыпаюсь, дезориентированная, в глазах все плывет. По мере того как окружающее меня пространство приходит в фокус, осознаю, где я, что я сделала и что привело меня к этому моменту.
Я позволила им накачать меня наркотиками.
Но мне тепло. Удобно. Я жива. И я… голая.
Почему я голая?
Я оглядываюсь в поисках своей одежды, но вместо этого вижу два одинаковых силуэта у изножья кровати. Они стоят в масках, как будто ждали, пока я проснусь, молча наблюдая.
— С возвращением, мертвая девочка, — насмешливо произносит Уэс, и я чувствую его ухмылку даже сквозь маску. — Каково это — вернуться в мир живых?
Он обходит кровать с одной стороны, а Трик — с другой, протягивая мне стакан с прозрачной жидкостью. Я нерешительно беру его, разглядывая бурлящее содержимое.
— Расслабься, просто вода, — добавляет Уэс, в его тоне все еще слышны насмешливые нотки.
Я пью, облегченно вздыхая, когда понимаю, что это действительно вода. Каждый глоток немного царапает горло, но это приятное чувство в сравнении с сухостью.
— Ты выглядела такой красивой в отключке. Такая умиротворенная, — говорит Уэс, нежно поглаживая мои волосы.
— Что произошло? — спрашиваю, пытаясь собрать в кучу обрывки туманных воспоминаний. Очевидно, что что бы они ни ввели, оно все еще действует.
— Всему свое время, — с небрежным пожатием плеч отвечает Уэс.
Я поворачиваюсь к Трику.
— Ты делал это раньше, — говорю, больше утверждая, чем спрашивая.
— Только по обоюдному согласию, — вмешивается Уэс, отвечая за Трика.
Вот и ответ.
Смешно, но я не могу игнорировать внезапную вспышку ревности. Абсурдно, ведь я едва знаю их. Конечно, они делали это раньше — достаточно взглянуть на их уверенные действия, чтобы понять.
Я должна была предвидеть. Я всегда слишком быстро привязываюсь. Может, потому, что, несмотря на весь этот безумный хаос, я чувствую себя… в безопасности. Или, может быть, это просто действие тех самых препаратов, которыми меня накачали.
Раздраженная, я пытаюсь подняться, несмотря на боль в бедре. Вскарабкавшись на кровать, как новорожденный олененок, почти сразу падаю обратно.
— Полегче, — говорит Уэс, хватая меня за руку.
Я его игнорирую и опускаюсь на колени.
— Татум? Помедленнее. Наркотики еще не отпустили.
Это должно было быть весело, и я не понимаю, почему вдруг закатила странную ревнивую истерику.
Ну, вот и второе правило нарушено.
— Все нормально, просто… чувствую себя отстойно, — бурчу я, едва ворочая языком.
Голова кружится. Тело трясет, подкатывает тошнота. Закрываю глаза, чтобы хоть как-то заглушить это чувство.
— Дерьмо, — вздыхает Уэс. — Мы не хотели, чтобы тебе было плохо. — Он берет меня за подбородок в перчатке, вынуждая смотреть к размытым черным дырам его маски. — Мы просто хотели, чтобы тебе было хорошо, детка. Мы можем остановиться в любую секунду. Скажи стоп-слово — и мы все прекратим. Обещаю.
Ну почему он такой милый, а? Может, из-за тошноты я чувствую себя отвратительно, но зачем ему так беспокоиться о моих чувствах? Видимо, волшебное лекарство пробудило во мне какие-то странные эмоции, которые я обычно прячу. Черт, если мой психотерапевт не может докопаться до такой глубины, то Уэсу это точно не светит. Нельзя влюбляться в парня, который даже не подарил мне оргазм.
— Нет, — шепчу я, стряхивая его руку, но в итоге просто валюсь обратно на подушку. — Я хочу…
Перед глазами темнеет.
— Давай просто… — Все тело тяжелеет, и я снова теряюсь в темноте.
Я хочу этого.
6
Я задыхаюсь, и резко просыпаюсь, мое тело рывком подается вперед. Простыни прилипают к моей потной коже, приковывая меня к кровати.
— Привет, Татум, — произносит Уэс, наклоняя голову набок, как в каком-то фильме ужасов. — Хорошо поспала?
На мгновение мне кажется, что тот мягкий Уэс, которого я видела до этого, был лишь сном. Теперь я бодрее, все чувствую острее. Может, они накачали меня чем-то еще — адреналином, например? Что бы это ни было, но нежного Уэса больше нет.
Я сажусь, крепко прижимая простыни к груди, пока смесь страха и возбуждения пронизывает меня. Подтягиваю колени к подбородку. Уэс стоит у изножья кровати, а Трик — рядом со мной, оба без рубашек, только в масках и черных трусах.
Мой взгляд скользит между ними. Трик наклоняет голову и лениво вертит нож в руках. Мой взгляд цепляется за пустой шприц на прикроватной тумбе, и я догадываюсь, что меня укололи чем-то посерьезнее, чем та жидкость, что пропитала мои трусики.