Я достаю телефон из чулка и провожу по экрану.
Снова неизвестный номер.
Открыв сообщение, я обнаруживаю зацикленное видео: Уэс стоит надо мной, моя голова откинута, а он толкает рукоятку ножа мне в горло. Сердце замирает, когда я понимаю, что нас снимает кто-то другой. Уэс стоит здесь, но видео показывает, что в этой игре есть еще один игрок. Осознание словно удар молнии: мы не одни, кто-то наблюдает за нами. Камера снимает снаружи, через окно. Мое сердце начинает бешено колотиться, я резко поворачиваюсь к окну, но там никого нет.
Тут же приходит еще одно видео. На этот раз — только я: стою перед окном, опираясь предплечьями на подоконник, запрокинутая голова, закрытые глаза, приоткрытые губы, через которые вырываются беззвучные стоны удовольствия.
Неизвестный: Твоя киска становится влажной от осознания того, что за тобой наблюдают, мертвая девочка?
Как ни странно, да. Но от этого ком в животе не становится меньше. Я вскакиваю с пуфа и, повернувшись к Уэсу, показываю ему телефон.
— За нами следят, — выпаливаю я, прижимая экран к его маске. Что если этот человек передо мной — вовсе не Уэс?
Вместо того чтобы остановить игру, он выхватывает телефон и убирает его в карман. Затем подносит кончик ножа к моему подбородку, поднимая лицо, чтобы я снова встретилась взглядом с черными отверстиями маски.
— Хорошие жертвы не выбирают, как они умрут, мертвая девочка. Так что пусть смотрят.
Мне нужно было лишь подтверждение, что это часть его хитроумного плана. И теперь я его получила. Если бы тот человек представлял реальную угрозу, Уэс не стал бы прятаться за маской.
Мой взгляд следует за кончиком ножа, когда он проводит ножом по моему горлу, спускаясь вниз к груди и остановившись у края корсета.
— Не шевелись, или я тебя порежу, — шипит он. — Хотя, готов поспорить, что тебе это понравится, не так ли? — Уэс тянет за ленту на корсете. — Я мог бы выпотрошить тебя, как рыбу, и твоя киска все равно будет течь по мне.
Что со мной не так, раз меня мгновенно заводит мысль о беспомощности и боли, когда я покорно подчиняюсь каждому его слову, моля о пощаде?
Он поддевает ножом ленту и натягивает ее, удерживая меня на месте. Одним движением нож разрезает шнуровку, обнажая мою грудь. Мои соски, твердые и тяжелые, грозят прорвать ткань.
— Такая хорошенькая маленькая шлюшка, — мурлычет он с садистской жестокостью в голосе, поднимая мой телефон и снимая меня. — Такая идеальная фигурка в таком нелепом костюме. Тебе так хочется внимания, что ты одеваешься как шлюха и знакомишься с незнакомцами в интернете? Хм? Не надо было так стараться ради меня, детка, ты и так привлекла мое внимание. — Он режет остальные ленты, развязывая корсет и оголяя мою кожу. — А вот что мне действительно нужно — увидеть, как ты будешь молить о жизни.
Я смотрю в черные отверстия его маски и прикусываю губу.
— Пожалуйста, не убивай меня, — прошептала я, глядя из-под ресниц, как послушная жертва, притворяясь напуганной и невинной перед этим высоким, широкоплечим мужчиной. — Я сделаю все, что захочешь. Пожалуйста.
— Убить тебя было бы чертовски пустой тратой этого тела, шлюха, — бросает он с ухмылкой, засовывая два пальца мне в рот и притягивая ближе. На языке остается терпкий, чуть сладковатый вкус кожи. — Но я бы все равно трахнул этот милый ротик, даже если бы ты умерла. Представь, каково — твой последний вздох на моем члене. Меня заводит только мысль, что я мог бы убить тебя, пока ты задыхаешься от моего члена, — рычит он.
Это ненормально, но, честно говоря, это самое горячее, что мне когда-либо говорили.
Что ж, пора бронировать билет в ад.
Одним движением ножа, Уэс разрезает оставшиеся шнурки, и корсет падает на пол, оставляя меня почти голой — только мини-юбка и чулки остались на мне.
— Идеально, — мурлычет он, проводя кончиком ножа от груди вниз к соску, слегка нажимая на острие, прежде чем отступить и сесть на край кровати.
Внезапное движение заставляет меня вздрогнуть. Снаружи, среди тишины, стоит фигура в маске, наблюдая за мной. Инстинктивно я прикрываю грудь рукой. Он смотрит прямо на меня через окно, и мне стоит большого труда убедить себя, что это не тот человек, которого я видела в коридоре или на лестнице. Кто бы это ни был, на нем та же черная толстовка, такая же маска и те же черные кожаные перчатки, что и на Уэсе.
Тревожно, но, что хуже всего, от мысли, что за мной наблюдают, я возбуждаюсь сильнее, чем готова признать.
— Смотри на меня, мертвая девочка, — резко произносит Уэс. С неохотой я отворачиваюсь от окна и пытаюсь сосредоточиться. — Ползи ко мне. Хочу увидеть, как ты ползаешь.