А она просто рыдает, как маленькая дрянь, только что едва не прикончившая их обоих.
Она так сильно хотела этого.
Она так сильно хотела закончить всё это.
Лидия пытается вспомнить, и не может. Как оказалась в руках этого чудовища, который уже через несколько секунд прижимает её к себе. К слишком горячему, слишком сильному, слишком живому телу для того, кто умирал уже дважды.
Наверное, это не так уж и страшно - умирать, - раз Питер так упрямо возвращается к жизни каждый раз.
Не так страшно, как вдруг ощутить свои руки в его волосах.
Найти своими губами его губы и замереть, чувствуя, как они тут же перехватывают, возвращают, углубляют поцелуй. Даже не задумываясь. Все мысли сейчас сосредоточены на том, что в этот момент Ауди должна была разорваться на мелкие горящие кусочки где-то далеко внизу. Все мысли сейчас разбиваются вместе с автомобилем о камни, пока Лидия сжимает руками ткань хейловского свитера и стаскивает с напряжённого тела, толком даже не распробовав вкус его губ.
Она не хочет запоминать его.
Она не хочет запоминать о нём ничего.
Она слышит своё сердце и дыхание оборотня на своей шее, этого вполне достаточно для момента, о котором она даже не вспомнит через несколько часов.
Это не чудовище, это не монстр в человеческом обличье. Это мужчина, который подхватывает её под бёдра и перетаскивает на своё сидение, на свои колени, а затем шарит рукой под креслом, и спинка падает вниз - они падают за ней.
Лидия вспоминает, как задевает ногой магнитолу и по салону разливается какая-то из песен Ланы Дель Рей, которой было так много в её плеере до того, как в голове не поселилась лишняя масса собственных мелодий и голосов. Как Питер смеётся в её губы, как она съедает этот смешок и чувствует - горячие руки пробираются ей под юбку, задирая ткань на талию, и сминают материю трусов в кулак.
Секс с Питером - это не что-то чувственное и элегантное, как его любимый “Талламор дью”.
Это не плавная разогретая ирония, к которой он привык.
Это даже не грациозные изгибы, чувственные прикосновение и нежные поцелуи, которые подошли бы Лидии к её чёрному коктейльному платью или деловому костюму с вызывающе-ярким галстуком на груди.
Секс с Питером - это отчаянный звериный трах в наполовину снятой одежде, с рычанием и сорванными голосовыми связками. Трах людей, которые только что едва не погибли, и наверняка этого не было в их блокнотах с делами на день.
Она яростно движется на нём, впиваясь ногтями в горячие плечи, не отрывая глаз от запрокинутого лица оборотня, от вздувшихся вен на крепкой шее, с которой медленно сходит каждая из отметин после её губ. От опущенных век и напряжённо изломанных бровей. Она движется на крепком члене резко и сильно, от чего почти больно где-то внутри, и смотрит смотрит смотрит, она никогда не устанет смотреть, как часто он облизывает нижнюю губу, втягивая её в рот время от времени. Как приоткрывает глаза и глухо рычит, встречаясь с ней взглядом.
Лидия обхватывает себя руками и вспоминает, как от животного хрипа в груди Питера задрожали её внутренности, как голубые глаза вспыхнули в темноте, а сильные руки ухватили её за бёдра и несколько раз резко насадили на себя, после чего тело скрутило в таком сильном оргазме, что показалось, будто стёкла машины сейчас вылетят из дверей и разорвутся на части, полосуя кожу, одежду, салон и весь мир снаружи.
Лидия дрожит с головы до ног, когда протягивает руку и нашаривает брошенный на постель мобильный.
Она находит номер Питера в телефонной книге и прижимает телефон к уху, дыша через раз.
Проходит несколько секунд, прежде чем оператор сообщает, что данного номера больше не существует.
Питера здесь больше нет. Спасибо тебе, Боже.
Лидия прижимает руки к лицу и пытается унять дрожь. Он понял, что его раскусили. Он понял, и это значит - его не найдут. А она…
На чьей она стороне?
Банши в сознании чувствует - Хейл жив. Она снова злится. Снова возвращается огонь крика, рождающийся внутри. Она жаждет предсказать Питеру смерть. Она жаждет предсказать смерть своему создателю, но Лидия не позволяет. Отчаянно не понимает, зачем подписывает собственный приговор, но стискивает зубы и закрывает глаза.
“ Кричи”.
Голос в сознании шепчет на ухо. Обдаёт мурашками. Запахом его тела и туалетной воды. Пота и желания.
Кричи.
Кричи, кричи кричи Лидия. Кричи для меня.
Её губы растягиваются в улыбке. Наверное, она ошиблась. Её мир уже рухнул. Наверное, она уже сошла с ума. Окончательно и бесповоротно - следует за ним, чокнутым зверем в теле человека. В теле, пропитанном извращённой харизмой и ядовитой иронией.
Наверное, Лидия рушится вслед за ним в кипящую лаву. Наверное, они оба сгорят. Наверное. Потому что она уже чувствует рвущееся в глотке пламя.
И зажимает рот.