Бескровные губы Юртена обнажили зубы, когда он смерил своего противника смертоносным взглядом.
— Как я уже говорил, Председатель может связаться со мной в любое удобное для него время в казармах Феррограда. А теперь отойдите в сторону, сержант. Это приказ.
Сержант покраснел, но продолжал стоять на своем.
— Мне нужно связаться с командиром по воксу для дальнейших….
— Я же сказал вам, сержант, — прорычал ему в лицо Юртен. — Я не подчиняюсь вашему командованию, но как подданный Святого Императора, вы, обязаны подчиняться мне. А теперь отойдите в сторону! — и с этими словами он прошел мимо замявшегося ополченца, а его помощники последовали за ним.
Юртен слышал, как сержант запрашивает по воксу инструкции, пока он шёл на борт шаттла. Люк с грохотом закрылся за ним. Пилот служил в полку Юртена уже несколько лет, и полковник доверял ему.
— Сэр, вы поговорили с Председателем? — спросил адъютант Юртена, когда заработали двигатели и они пристегнули ремни своих кресел. Йонас был молодым офицером, стройным и загорелым, с тёмными волосами и подстриженными усами. Юртен ценил его спокойную работоспособность, но подозревал, что он лучше управляется с планшетами, чем на поле боя.
— Настолько кратко, насколько это было возможно, — проворчал он. — Ему не понравились мои ответы на его вопросы.
— Видимо нет, раз он так смело поднял руку.
Юртен задумчиво кивнул.
— Похоже, он планирует сделать свой ход раньше, чем мы ожидали.
«Сознайся!»
Юртен закрыл глаза, и разум снова унёс его в тюремную камеру.
Он вспомнил боль, когда каждый его нерв напрягся, а позвоночник непроизвольно выгнулся. Его запястья были закованы в кандалы, а тяжёлые цепи раскинули руки позади него. Его колени болели от стояния на ледяном каменном полу, а левое бедро пульсировало.
Самым большим оскорблением было то, что с него сняли форму. Грубые руки обшарили каждый сантиметр его тела, ища хоть малейший намек на мутацию. Они нашли только синяки и старые шрамы — свидетельства верной службы Юртена.
— Я не совершил никакого греха, — заявил он в тысячный раз. У него пересохло в горле, но он повторит это ещё столько раз, сколько потребуется.
Его дознавательница стояла над ним, черты её лица были скрыты капюшоном. В руке, затянутой в перчатке, она держала черную коробку, утыканную проводами и иглами. Приспособление для пыток и многого другого. Она прижала коробку к его предплечью, провод вспыхнул синим, и Юртена снова обожгло болью.
— Ты замышлял заговор против Святого Императора. Сознавайся.
— Я всегда чтил Его.
— Но в твоем сердце закралось сомнение. Сознайся в этом.
— Я офицер Его Императорской Гвардии. Я противостоял ксеносам и мутантам. Я знаю тьму, которая стремиться погасить Его свет.
— Ты якшался с еретиками и оказывал им помощь. Сознайся в этом.
— Я видел, как одна лишь мысль о ереси извращает тело и разум.
— Сознайся!
Она ткнула коробкой в ребра Юртена. Он сжал зубы, чтобы не закричать, но крик застрял в его горле.
— Я.…не совершал… греха! — вода заливала ему глаза, пот или слёзы, он не мог понять. Он вызывающе посмотрел на своего дознавателя. «Мне нечего скрывать», — сказал он себе, — «И поэтому нечего бояться, а те, кто заслуживает моего гнева, далеко отсюда».
У него закружилась голова, и стены казались далёкими, но в то же время приближались к нему. Коробка ввела ему химикаты — сыворотку правды, понял он. Слова слетели с его языка, прежде чем он успел сообразить, что это будут за слова.
— Но если… если меня обвиняют в соучастии в предательстве других…
Его дознаватель отстранился от него, жадно вслушиваясь.
— …правители моего мира, возможно, тогда я тоже отрицаю это… хотя… — он ничего не мог с собой поделать. — Я буду врать, что был особенно удивлен, услышав об этом.
Дверь камеры с грохотом открылась. Слабый свет свечей проникал из прохода, из-за чего он прищурился. Вокруг него появились новые тела, и голос, который он слышал раньше, но он не мог определить кому он принадлежит.
— Он сознался? — спросил голос.
— Нет, — с разочарованным тоном ответил дознаватель.
Перед ним благоговейно поставили мягкое кресло. Сгорбленная от возраста фигура в плаще грубо опустилась на него. Аромат благовоний, доносившийся до него, выдал поситителя. Юртен моргнул, пытаясь вспомнить лицо Инквизитора Ректилуса.
— Я посылал отчет, — хрипло начал Юртен. Боль уже утихала, немного прояснив его сознание. Его обнаженная плоть была покрыта потом, и он чувствовал холод. — Я написал несколько отчетов и отправил их в ваш Ордо. Я сообщил о своих наблюдениях за Председателем и его советом, обо всем, что услышал от своих знакомых на Криге и от новобранцев в моём полку. Я предупредил вас об опасностях, которые заметил.
Прошла вечность зловещего молчания, прежде чем, Ректилус заговорил. Просто словосочетание из трёх слов, но оно редко слетало с уст охотника на ведьм, и всегда с крайней неохотой.
— Я верю тебе, — тихо сказал он.
Он не удивился, когда охотники на ведьм пришли за ним. Юртен скорее был разочарован, но он уже несколько месяцев знал, что что-то не так.
Юртен был направлен в неразвитый мир, где собрался культ изгоев. Их нечестивые ритуалы могли призвать бог знает какие ужасы. 83-му Крига было поручено выбить культистов из их укрытий в горах. Все закончилось за несколько дней, но ни один из кораблей не прибыл за ними.
Само по себе это не было чем-то беспрецедентным. В громоздкой бюрократической машине Империума часто все шло наперекосяк. Однако на этот раз не было ни оправданий, ни обещаний. Сообщения Юртена в Департамент Муниторум становились всё более лаконичными, но на все им отвечало молчание.
Когда корабли Инквизиции спустились с неба, он почувствовал облегчение, потому что теперь, он наконец получит ответы на свои вопросы.
Он выстроил свой полк у подножия долины. Он позволили себе редкий момент гордости, осматривая их безупречные ряды, ни на волосок, ни на метр не сдвинутые с места. Когда прибыли бойцы Адепта Сороритас, он не оказал никакого сопротивления. Он сделал лишь одно заявление.
— Мы верим в Императора.
Ректилус разместил свой штаб в древнем замке, реликвии ушедшей эпохи. Его каменные стены рушились, но подземелья всё ещё служили своей цели. Юртен совершил четырехчасовой подъём к нему в цепях вместе со своими старшими офицерами. Он высоко держал голову и требовал, чтобы остальные следовали его примеру.
Теперь по жесту похитителя с него наконец сняли цепи. Его мышцы застонали от облегчения, когда с них спал железный груз. Они снова запротестовали, когда Юртен поднялся на ноги. Пожилой инквизитор тоже встал и повернулся, чтобы уйти. Юртен боялся, что, если инквизитор отпустит его, он может никогда больше его не увидеть. Большинство на его месте с радостью бы поприветствовали такую перспективу, но только не он.
Аколит передал ему вычищенную и сложенную форму. Его фуражка с козырьком лежала поверх свертка, и он заметил поблескивающие на ней знаки отличия. Он собрал каждую крупицу своего восстановленного авторитета. Он крикнул в спину удаляющейся фигуре.
— Подождите.
Тона его голоса оказалось достаточно, чтобы Ректилус удивленно обернулся.
— Что теперь будет? — спросил Юртен.
Дознавательница взмахнула своей черной коробкой, из-за чего она заискрилась. Инквизитор остановил её взмахом руки. Он сделал шаг к полковнику.
— Я нахожу обвинения в ереси в вашу сторону необоснованными. Вы и ваши офицеры будете освобождены без единого пятнышка на ваших досье.
— Я не об этом, — кровь прилила к голове Юртена, отчего у него закружилась голова. Усилием воли он удержал себя на ногах, не дав им подогнуться. Он на секунду закрыл глаза, прикусил губу и хрипло вздохнул.