— Еще бы! Докладывай на Базу и — вперед!
Заработали главные двигатели, патрульный катер помчался к системе C9245-G5. Недаром радовался экипаж — за такие находки в далеком космосе счастливчики получали очень и очень солидные премии. Кроме того, любому человеку всегда приятно выступить в роли спасителя…
А на пятой планете тем временем шел суд. Колония судила послушника Вилли Клетча. За кощунство, которое могло привести к страшным последствиям.
Заседание строилось по древней схеме, невесть как сохранившейся в Колонии. Верховный Жрец, разумеется, исполнял обязанности судьи, обвинял послушника Жетляга, защищать же Вилли пригласили Шермана Кота. Шестеро самых старейших и уважаемых мужчин Колонии — Отцов — находились в роли присяжных. На суд допускались все, но пришли немногие — у всех были дела. Валдон Хруст тоже не пришел: как старший земледелец, он постоянно находился в полях, да и потом — он боялся, что не выдержит и собственноручно убьет Клетча, не дожидаясь конца судебного заседания.
Колонисты были людьми деятельными, не любящими переливать из пустого в порожнее, и поэтому каждый знал, что суд будет скорый, никаких перерывов не состоится, и что через час-другой судьба обвиняемого будет решена.
Кирак Жетляга встал, выпятил свое круглое брюхо и повел речь:
— Всем известно, что произошло сегодня ночью. Послушник Клетч во время ночного бдения в святилище Великого Кракора своими кощунственными действиями оскорбил Бога Трех Стихий и, может быть, даже причинил Ему боль — не зря же он так кричал. Я очень сильно опасаюсь гнева Великого Кракора, того, что из-за гнусного поступка одного колониста Великий Кракор может лишить Колонию урожая, о котором только вчера мы так искренне Его просили. Я знаю, что наши мудрые Отцы запретили смертную казнь, но сейчас, в порядке исключения, я требую смерти для святотатца.
Жетляга откашлялся, сурово посмотрел на подсудимого и сел на землю возле Верховного Жреца. Тот обратился к Клетчу:
— Так ли это было, подсудимый?
— Я не оскорблял Великого Кракора, учитель, — заявил послушник. — И не совершал никаких кощунственных действий. Я делал все точно так, как было написано в священной книге. И признаю свою вину лишь только в том смысле, что ни с кем не посоветовался и принял решение сам…
— Понятно, — произнес судья. — Что скажет защитник?
— Конечно, мой подзащитный виноват, — начал хитрый Кот. — Но, конечно же, не в кощунстве, а всего лишь в том, что по молодости лет не нажил еще ума. И в том, пожалуй, что слишком подвержен гордыне. По-моему, он просто не годится в послушники.
— В послушниках он и так не останется ни минуты, — заявил Верховный Жрец. — Но я думаю, что это недостаточное наказание.
— Конечно, — ввернулся Жетляга. — Пусть защитник считает, что подсудимый совершил святотатство по недомыслию. Великому Кракору от этого все равно не легче. Как не легче будет и все нам от Его гнева.
— Как бы там ни было, будет величайшей глупостью казнить этого парня, — заявил Кот. — Какой прок Колонии от его смерти? Есть же другие способы искупления вины.
— Какие? — спросил судья. — Тюрьма? Кто будет его, единственного, сторожить и кормить?
— Пусть он отправляется на рыбный промысел, — сказал Кот. — Я возьму его к своим головорезам.
Некоторое время все молчали. Рыбный промысел был очень тяжелым и опасным ремеслом, и ему обучали с малых лет, но никто из присутствующих не знал, что Клетч до того, как стать послушником, несколько раз выезжал вместе с Котом на бой большой рыбы.
— Ну что ж, — сказал Болл Джубокс. — Пусть теперь скажут свое слово самые мудрые.
Мнения Отцов разделились. Трое предлагали в порядке исключения казнить подсудимого, трое склонялись к предложению Кота. Тогда снова заговорил Верховный Жрец.
— Мое слово оказывается решающим, — начал он. — Пусть будет так…
Кот взглянул на Вилли Клетча. По лицу бывшего послушника текли крупные капли пота. Джубокс открыл рот, чтобы произнести роковую либо спасительную для Клетча фразу, как вдруг раздалось низкое гудение, будто снова закричал Великий Кракор. Но этот звук шел с неба, и когда люди подняли головы, то увидели рассекающую небо белую полосу. Звук постепенно начал стихать, полоса расширилась… Все молчали. Ни Верховный Жрец, ни даже Отцы не знали, что это такое. Первым начал соображать Кот.
— Это знамение, — проговорил он, — Великие Боги не советуют нам торопиться… Выслушай меня, Верховный Жрец! Может быть, стоит обратиться к священным книгам, которые, без всякого сомнения, точно скажут, как нам поступить?