Но он, действительно, взбесился. Он был не просто в гневе или ярости, он психовал. Отчаянно и жестко психовал. Он проторчал под ее дверью битые полчаса, пытаясь достучаться до девушки и вынудить выйти, с ним объясниться, но так ничего и не добился. Даша оставалась непреклонной. А, когда после его очередной тирады о недопустимости ее поведения в этом доме, она яростно рыгнула ему через дверь:
- Убирайся к черту!
Он понял, что дожидаться здесь ему нечего. Девчонка не выйдет к нему. Ни он, ни она не были готовы к конструктивному разговору, беседа непременно закончилась бы ссорой. А это было не самым лучшим началом их отношений... их совместной жизни. Их совместной жизни под одной крышей.
Черт побери, он не привык к тому, чтобы отвечать за кого-то, следить за каждым шагом, наставлять. Все эти годы он отвечал лишь за себя, лишь за себя нес ответственность, о себе заботился!.. А теперь, когда в его жизни появилась она... Черт побери!..
Антон, то ли застонав, то ли зарычав в голос, перевернулся на живот и, схватив полушку в тиски своих рук, уткнулся в нее лицом. Бесшабашная девчонка! В первый же день своего пребывания в его доме она умудрилась испытать на прочность его нервы, которые и так уже в последние дни рвались тонкими нитями.
Он старался, пытался игнорировать ее, относиться к ней холодно и безразлично, быть категоричным и равнодушным, ведь преуспел он в этом с остальными, нацепив на лицо безучастную маску. Почему же с ней не выходит оставаться спокойным и уравновешенным?! Она, будто прочитав его мысли, разгадав его натуру, суть, вновь и вновь уничтожала его тем оружием, которое он хотел применить в отношении нее. Она убивала его собственной холодностью и равнодушием. Она била и ранила по больному, давила, задевая струны тех чувств, которые, он думал, смог спрятать в глубине своей души многие годы назад. Но она выудила их на поверхность.
И оставаться с ней спокойным, равнодушным, безразличным и непроникновенным было невозможно.
Что-то в отношениях между ними было не так. Не так, как должно было быть. Как могло бы быть.
И Антон бесился от осознания того, что он что-то упустил. Что-то важное, ценное, нужное...
Но, засыпая уже почти на рассвете, он не успел понять этого упущения, не смог еще его разгадать. Но осколками разорванного сном сознания он понимал, что не оставит этого просто так.
Он дознается, в чем дело.
Естественно, не выспался. На утро встал с ощущением, что всю ночь мотался по городу до бессилья, и диким желанием разнести в пух и прах все вокруг себя. Каким чудом он нацепил на лицо равнодушную маску, он не понимал, но, схватив в кулак сдержанность и невозмутимость, приказал себе держаться.
И поэтому, когда двое вышли из своих комнат, направившись в кухню, настроение у обоих было такое, что только тронь, и можно загореться, вспыхнуть спичкой и остаться кучкой пепла на ладони.
Даша, направившись к кухне, услышала какое-то движение и, замерев, думая, что это Антон, застыла в дверях, не решаясь войти. Что за черт! Почему она стоит мраморным изваянием? И перед кем пасует, - перед Антоном Вересовым!? И, насупившись, сделала решительный шаг вперед именно тогда, когда за ее спиной послышались шаги, и тихий раздраженный голос ее благодетеля выговорил:
- Уже встала?
Даша обернулась к нему и, зачарованно глядя на мрачное лицо и облаченное в свободные серые штаны и белую футболку тело, не могла произнести ни слова.
- Ты здесь? - проговорила она. - А там тогда кто? - она ткнула пальцем в сторону кухни.
- Воры, - коротко бросил он таким тоном, что и не разобрать, правду он говорит или шутит.
Обойдя девушку, он, не глядя на нее, раздраженно сказал, не поворачиваясь к ней:
- Это моя домработница, Ольга Дмитриевна, - и скрылся в кухне.
А Даша, застыв на месте с приоткрытым ртом, почувствовала себя полной дурой.
Наверное, она все же не выспалась. Да, именно так. Иначе, как объяснить, что она ведет себя сейчас так заторможено и вяло?! С ним, - с Вересовым!?
Отругав себя и приказав своему эго проснуться, девушка решительно двинулась следом за опекуном. Он уже сидел за столом, раскинувшись на "уголке" и мрачно взирая на нее, а потом вздохнул.
- Познакомьтесь, - сухо выдавил он, кивком головы указывая на застывшую у плиты женщину, та тут же обернулась к нему, удивленно вскинув светлые бровки. - Это Ольга Дмитриевна, моя домработница, - та коротко кивнула, улыбнулась и уставилась на Дашу с интересом и дружелюбием. - А это...
- А я камень на шее Антона Олеговича, - быстро перебила его Даша и, приторно улыбнувшись, впилась в него колким взглядом.
Женщина изумленно распахнула глаза, улыбка ее померкла, а Антон, будто и виду не подал.
- А, иначе говоря, моя... воспитанница, - равнодушно кинул он, ответив на Дашин острый взгляд полным безразличием и равнодушием. - Дарья.
Даша поморщилась и поджала губы, выдавив из себя:
- Приятно познакомиться, - опустилась на стул на противоположном конце небольшого кухонного стола.
- Мне тоже, - завороженно глядя то на мужчину, то на странную девочку, глядевшую на того волком, пробормотала Ольга Дмитриевна. - А я и не знала, что у Антона Олеговича есть... воспитанница.
- А он об этом тоже не знал, - вызывающе вскинулась Даша, не дав Антону и слова сказать.
- Она хочет сказать, - сухо объяснил Антон, не реагируя на ее выпады, - что я являюсь ее опекуном уже четыре года, но только сейчас соизволил привести ее в этот дом.
- Нет, - процедила девушка сквозь зубы, не отрывая от мужчины черных точек глаз, - я хочу сказать, что Антон Олегович просто забыл о том, что я вообще существую. На четыре года.
Вскинув брови, Антон усмехнулся и, бросив на женщину быстрый взгляд, вновь посмотрел на Дашу.
- Переводя на русский с ее жаргонного, - скривившись, объяснил он Ольге Дмитриевне, - это означает, что она жила последние четыре года под опекой другого человека, которого я нанял, чтобы за ней следить. И сам ее воспитанием не занимался.
- Если ему удобно так считать... - туманно проговорила Даша, разведя руками, - то пусть считает.
- Еще скажи, что она плохо о тебе заботилась! - бросил он, проверяя ее реакцию на свои слова. - Тех денег, что я выдел хватило бы на то, чтобы воспитать десять таких, как ты.
Даша задохнулась от возмущения и негодования, даже ротик приоткрыла.
Ах, значит, десять таких, как она?! Глаза ее плескали гневом и осуждением, но Антон не отреагировал на этот взгляд. И, когда Даша хотела возразить, раздосадованная и обиженная подобным заявлением, ее мягко перебила Ольга Дмитриевна.
- А хотите чаю, Дашенька? - девушка уставилась на нее. Дашенька?.. Ее никто так не называл со смерти дяди Олега. - Или, может, вы предпочитаете кофе?
- Н-нет, я чай люблю, - пробормотала она. - С лимоном, если можно, - а потом вдруг выпалила, вскакивая. - А вообще, знаете, я сама себе сделаю.
- Ну, что вы, - воскликнула экономка. - Сидите, сидите, я сейчас приготовлю.
- Да я сама... - попыталась возразить девушка.
- Мышьяк и цианистый калий я выбросил перед твоим приездом, - услышала она сухой мужской голос.
- Подстраховался, что ли? - съязвила она.
Антон лишь хмыкнул, ничего не ответив, а Даша, нахмурившись, в молчании уставилась в сторону.
Завтрак прошел мирно, желания спорить, негодовать или выкрикивать упреки Даша при посторонних не решилась. Как ни крути, но это их с Антоном дело. У них еще будет время поговорить, очень много времени. Два года.
- Спасибо за все, было очень вкусно, - встав со стула, поблагодарила Даша. - Мне в школу пора.
- Когда ты заканчиваешь? - вдруг резко спросил Антон.
- В четыре, - с неохотой ответила девушка.
- Так поздно? - казалось, он был удивлен.
- Да.
- Ясно.
Она хотела съязвить, колкие замечания уже вертелись у нее на языке, но не успела.