— Я не особенный, — уверяю я ее. Затем пальцем поднимаю ее подбородок, так что снова могу видеть ее грустные глаза. — Я точно не умею мяукать как кот из преисподней.
Кейди хихикает и отталкивает меня.
* * *
— Боунзу ты бы понравился. Он тоже любит говорить плохие слова.
— Боунз — твоя собака?
В ответ Кейди безудержно хохочет и немного театрально катается по траве около аллеи, обхватив живот руками.
— Он с ума сойдет, если узнает, что ты мог подумать, что он собака! — ее заразительный смех не оставляет меня равнодушным — мне тоже хочется смеяться.
— Он твой брат?
Кейди садится и скрещивает ноги. Затем срывает длинный стебель травы.
— Да, мне он как брат.
Моя улыбка становится шире, когда я понимаю — у меня теперь не один друг, а целых два. Мне больше не нужен Джейк. У меня есть Кейди и Боунз.
— Боунз! — кричит она в сторону дома.
Я поднимаю глаза и вижу пожилую женщину, вероятно, маму Кейди. Она пристально смотрит на меня, и ее губы превращаются в тонкую линию. У нее синяк под глазом. Точно такой Дин схлопотал от Баркли. Брат врезал ему за то, что он целовался с его девушкой. Синяк фиолетовый, опухший и уродливый.
Женщина нервно сглатывает и уходит.
Кейди стоит, прикрывая ладошкой глаза от солнца, и всматривается в дом.
— Может, он просит у моей бабушки что-нибудь перекусить? Это странно. Он всегда приходит, когда я зову его, — она снова поворачивает ко мне голову и смотрит на меня. Кейди закусывает нижнюю губу — обдумывает отсутствие ответа от этого Боунза.
— Давай, в следующий раз, когда приду, я принесу немного ттока, раз он так любит снэки. Ттока вкусные. Куда лучше, чем немые печенья с предсказанием, — говорю я ей с улыбкой.
Глаза Кейди загадочно мерцают на солнце. И я решаю прямо тогда — она будет моим лучшим другом. Мне нравится смотреть в ее красивые глаза и на ее грустную улыбку. Я надеюсь, ее «типа брату» я тоже понравлюсь.
— Что такое тток? (прим. тток — блюдо корейской кухни; пирожок, сделанный из клейкого риса (по-корейски «чхапссаль»).
— Что-то вроде рисовых пирожков.
Кейди притворяется, будто ее рвет.
— Гадость! Боунзу точно не понравится. Он любит «Читос». Принеси его.
— Хорошо.
* * *
Три дня подряд идет дождь. Мне до смерти хочется снова пойти к Кейди и познакомиться с Боунзом. Но мама не позволит кататься на велосипеде под дождем.
— Почему бы тебе не пригласить Джейка поиграть в видеоигры? — спрашивает она, отпивая глоток горячего чая. Воздух наполняется ароматом лимона и меда.
Я издаю стон, но не ухожу со своего места у окна, откуда виден двор Кейди.
— Я не хочу с ним играть. К тому же Баркли ему нравится больше, чем я.
За моей спиной откашливается отец. Он откладывает в сторону свою газету.
— Йео, иди сюда, — зовет он меня к себе.
Со вздохом, который не должен услышать мой отец, я встаю и иду к нему. Он хлопает себя по коленке, и я взбираюсь на нее. Хорошо, что Баркли и Дин сегодня со своей матерью. Они опять бы стали дразнить меня. Братья всегда говорят, что я — папенькин сыночек.
— Что тебя расстроило, сынок? — отец бережно обнимает меня, а я хмурюсь.
— Я познакомился с новой подружкой. Ее зовут Кейди. Каждый день идет дождь, а я хочу поиграть с ней.
Его тело напрягается от моих слов. Это заставляет меня вопросительно взглянуть на него. Отец хмурится, но все же произносит:
— Ребенок Нормана и Луизы?
Я пожимаю плечами:
— Я не знаю.
Он переводит взгляд на маму и слегка кивает ей головой. Затем снова поворачивается ко мне.
— Кейди живет в сером доме вниз по улице?
Я киваю.
— Я не хочу, чтобы ты туда ходил. Ты меня понимаешь?
Я резко поворачиваю голову к маме и говорю умоляющим голосом:
— Что? Почему нет? Мам, скажи ему, что Кейди хорошая.
Она не отрывает своего взгляда от чая и пьет его небольшими глотками.
— Послушай лучше своего отца.
Слезы гнева наворачиваются на мои глаза, и я соскальзываю с его колена.
— Ты противный, папа!
Я стремглав выбегаю из гостиной. Мои родители остаются в комнате и продолжают разговаривать приглушенными голосами. Добравшись до своей комнаты, я со всей силы хлопаю дверью и с чувством безнадежности падаю на кровать лицом вниз. Почему папа не разрешает мне играть с Кейди? Что не так с этой девочкой с такими красивыми глазами и грустной улыбкой?
Я плачу навзрыд. Сквозь горькие слезы я слышу, как открывается и закрывается дверь. Я знаю, что это мама, — она пахнет имбирём. Но от этого, казалось, успокаивающего запаха я плачу только сильнее. Мама берет от письменного стола мой стул и подвигает его к кровати. Она легонько хлопает меня по спине.