— Я никогда не видел ничего подобного, — шепчет Куш моему отцу. — Наблюдать борьбу между двумя альтерами — это что-то сверхъестественное.
А я сейчас ненавижу шепот.
— Куш, — ворчу я. — Чувак, я люблю тебя, но сейчас не время анализировать это дерьмо. Пожалуйста.
Наши глаза встречаются, и он коротко кивает мне. А я от бессилия зарываюсь лицом в ладони. И, отдавшись на волю судьбы, мысленно возвращаюсь в прошлое.
* * *
— Все очень плохо, — сообщает мне по телефону Боунз. — Пожиратель котят, говорю тебе, Кейди до сих пор не может прийти в себя.
С тех пор как я узнал, что Рут умерла, я делал все возможное, чтобы вернуться в Моргантаун. Похороны уже завтра, но я смогу приехать в город только поздно вечером. Я надеялся провести время с Кейди, но, судя по рассказам Боунза, у меня ничего не получится.
— Что там у вас происходит? — спрашиваю я. — Скажи честно.
Он удрученно вздыхает. Судя по звукам, он очень устал. Меня захлестывает чувство вины. Я ушел, потому что Кейди заставила меня сделать это. Но уйдя от нее, я оставил и его тоже.
— У нас тут объявился новый жилец…
От этих слов я замираю.
— Кто?
— Увидишь.
* * *
— Кейди? — кричу я, едва ступив на порог ее дома. Мне достаточно одного беглого взгляда, чтобы понять: Рут больше нет, а Боунз устроил гребаный беспорядок. — Боунз?
Перешагивая через разбросанные по полу гостиной пакетики «Читоса», я направляюсь к лестнице. Наверху явно слышен скрип шагов, и я, перепрыгивая через две ступеньки, мчусь на этот звук. Но ни в комнате Кейди, ни в комнате Боунза никого нет. Зато я слышу какой-то гул в комнате Рут, и мое сердце начинает биться чаще. Я не видел Кейди уже целый год. Был в колледже, довольно далеко отсюда. Она отказывалась разговаривать со мной. И мне пришлось говорить о ней с Боунзом. Это все, что я мог тогда получить. Единственным утешением было то, что их голоса звучат одинаково. И если посильнее притвориться, то казалось, что я на самом деле разговариваю с Кейди.
— Кузнечик?
Гул прекращается, а я врываюсь в комнату с надеждой, что она не успеет спрятаться, заменив себя Боунзом. Но как только дверь открывается, у меня перехватывает дыхание. Кейди сидит в кресле-качалке, в котором прежде всегда читала ее бабушка. На кончике ее носа бифокальные очки (прим. тип линз, позволяющий корректировать зрения под любые расстояния; можно видеть вдаль, а также читать и работать с близко расположенными предметами) Рут. Длинные каштановые волосы собраны в простой пучок. В воздухе витает аромат духов Рут — что-то очень старинное и нежное. Тело Кейди прикрывает ночная рубашка Рут. На ногах — старые, полинялые тапочки.
— Ох, Кейди, — растерянно шепчу я.
Что-то мне подсказывает, что это вовсе не моя девочка. Да и Боунз ни за что не наденет это дерьмо.
Она отрывает взгляд от книги Агаты Кристи и мило улыбается мне.
— Привет, Тыковка. Как тебя зовут?
Меня захлестывает разочарование. От нахлынувших эмоций горло сжимается так, что я не могу вымолвить ни слова. Но мне нестерпимо хочется кричать. Кричать во все горло от собственного бессилия. Кричать на Бога или того, кто создал весь этот гребаный сценарий, по которому моя любимая девочка вынуждена блуждать по задворкам своего разума. И, похоже, всю свою жизнь мне предстоит… играть с ней в прятки.
Как же я устал...
И, тем не менее, я все еще здесь.
И всегда буду… рядом.
Это не любовь… а проклятье.
— Ты, должно быть, тот самый Йео, о котором я так много слышала. Боунз рассказывал мне, что ты очень красивый, — говорит она дружелюбным тоном. — А я Агата, — она протягивает мне руку, и я машинально хватаюсь за нее.
Это Кейди! Под всем этим старушечьим нарядом скрывается моя девочка. Прячется. Впрочем, как и всегда.
— Простите, я растерял все свои хорошие манеры, — хрипло говорю я. — За такое моя мама сдерет с меня шкуру живьем. Йео Андерсон. Приятно познакомиться.
Она берет меня за руку. Ее кожа такая мягкая… чертовски мягкая. Как же мне сейчас хочется обнять эту непростую женщину и вытащить ее из помраченного тьмой рассудка. Хочется шептать ее имя снова и снова, пока она не выползет из темноты прямо в мои объятия.