Солнце палит, а я стою на пустыре и чуть не плачу. Потом все-таки помчалась к дому и забарабанила в дверь.
— Папа, она снова кричит!
— Конечно, конечно, — сказал папа. — Пойдем-ка. — И стал подталкивать меня наверх. — Вот так-то лучше. — Заставил меня лечь в постель и положил мне на лоб полотенце, смоченное холодной водой. — Тебе надо отдохнуть.
Тут я разревелась.
— Пап, она же умрет, и мы будем виноваты. Ее закопали живьем, как в рассказе Эдгара По. Только представь, какой это ужас: ты кричишь, а людям и дела нет.
— На улицу сегодня ни ногой, — папа опасался за мое здоровье. — До вечера полежишь в постели. — С этими словами он вышел из моей спальни и запер меня на ключ.
Из гостиной доносился их с мамой разговор. Слезы у меня скоро высохли. Выбралась я из постели и на цыпочках подкралась к окну. Моя комната — на втором этаже. Высоковато. Пришлось сдернуть с кровати простыню, привязать за один угол к ножке кровати и свесить из окна. Потом я влезла на подоконник и благополучно съехала по этой простыне на землю.
Добежала я тайком до сарая, прихватила пару лопат и понеслась на пустырь. А духотища жуткая, как никогда. Стала я копать: копаю-копаю, а голос из-под земли все не смолкает…
С меня семь потов сошло. Вонзаешь лопату, а там сплошь камни да стекла. Я боялась, что провожусь до темноты и все равно не успею.
А что было делать? Бежать за подмогой? И что сказать людям? Они ведь все рассуждают, как мои предки. Нет, надо было копать, сколько хватит сил, и рассчитывать только на себя.
Минут через десять на пустыре появился Диппи Смит. Мы с ним одногодки, вместе в школу бегаем.
— Здорово, Маргарет! — говорит.
— А, Диппи. — Это я на выдохе.
— Чем занимаешься? — спрашивает.
— Копаю.
— Что ищешь?
— Тут из-под земли тетка кричит, надо ее откопать. — Так ему и сказала.
— Не слышу никакую тетку, — сказал Диппи.
— Ты посиди да обожди чуток — и услышишь. А еще лучше помоги.
— И не подумаю, — говорит, — пока не услышу крик.
Мы немного выждали.
— Слыхал? — завопила я. — Теперь доволен?
— Ага! — Хоть и не сразу, Диппи меня зауважал, даже глаза заблестели. — Нормально! Повтори-ка!
— Что повторить?
— Крик такой.
— Надо выждать. — Я даже растерялась.
— Нет, прямо сейчас! — Вот пристал, даже вцепился мне в плечо и начал трясти. — Давай, не тяни резину. — Порылся он в кармане и выудил небольшой агатовый шарик. — Гляди! — Он сунул шарик мне в руку. — Если завоешь, как тогда, — подарю.
Из-под земли раздался протяжный крик.
— Ну, ты даешь! — говорит Диппи. — Покажи, как это у тебя получается! — А сам так и ходит кругами, как будто диковинку разглядывает.
— У меня не… — заговорила я.
— Небось прикупила эту книжечку, «Говори не своим голосом», — Диппи продолжал строить догадки. — Десять центов стоит, ее из Техаса выписывают, в Далласе специальный магазин есть. Точно? У тебя во рту спрятана такая хитрая фиговинка чревовещательная, да?
— Типа того. — Пришлось соврать, чтобы он не слинял раньше времени, — Ты мне помоги, а я тебе по секрету скажу, в чем тут фокус.
— Лады, — согласился Диппи. — Давай сюда лопату.
Теперь мы копали вдвоем, а женщина время от времени начинала звать на помощь.
— Круто, — поражался Диппи, — можно подумать, она у нас под ногами. Мэгги, у тебя талант! — А потом спрашивает: — Как ее зовут-то?
— Кого?
— Да «крикливую» эту! Зуб даю, ты для такого фокуса целую историю придумала.
— А как же! — Пришлось соображать на ходу. — Зовут ее Вилма Швайгер, богатая старуха, девяносто шесть лет, и ее заживо похоронил злодей по фамилии Спайк, он фальшивомонетчик, подделывает десятидолларовые бумажки.
— Круто, — сказал Диппи.
— В этой же яме закопан клад, а я… я — расхитительница гробниц, хочу и старушке жизнь спасти, и клад себе забрать. — Мне уже стало невмоготу лопатой махать.
Диппи сощурился, как китаец, и напустил на себя таинственный вид:
— Может, и мне стать расхитителем гробниц? — Но у него тут же появилась идея получше. — Давай, как будто там лежит принцесса Омманатра, египетская правительница, вся усыпанная бриллиантами!
Мы все копали, копали, и я подумала: а ведь мы ее спасем, непременно успеем. Если только не останавливаться!
— Послушай, я кое-что придумал, — сказал Диппи.
Тут его как ветром сдуло; возвращается с куском картона и начинает выводить мелком какие-то каракули.