- Да какая же вы старая?! Вон, даже морщин почти не видать, если не присматриваться... - поспешила опровергнуть слухи Оксана, но поняв, что сморозила чушь, осеклась и покраснела. – П-простите, я не то имела в виду. Просто хотела сказать, что вы хорошо сохранились для своего... эм... - снова запнулась она, понимая, что напоминать женщине о ее возрасте, как минимум, неприлично.
- Довольно, Оксана, не стоит распыляться, - выставила руку перед собой директриса, заставляя умолкнуть девушку, пока та не озвучила вслух еще парочку сомнительных комплиментов. - Я ведь и сама понимаю, что слишком долго засиделась в этом кресле. И как бы оно мне не шло, пора бы уже передать эстафетную палочку более молодым и амбициозным специалистам нашего дела. Как, например, учителю истории, - зачем-то добавила женщина, явно растягивая время перед неизбежным. - Как считаешь, Наталья Семеновна достойная замена мне?
- А можно я промолчу? - поинтересовалась Оксана, сильнее сжимая колени и, не решаясь напрямую смотреть в глаза директрисы, делала это из-под ресниц. - Просто не хотелось бы еще кого-нибудь обидеть, - поспешила она оправдаться, добавляя в конце еле слышное: - Оратор из меня сегодня никакой.
- Конечно, можешь, - не стала давить на ученицу Агрипина Константиновна, переходя, наконец, к сути разговора: - Я ведь к чему все это начала? Так уж вышло, что один необдуманный проступок одной из наших учениц повлиял на дальнейшую судьбу всего нашего педагогического коллектива. Я не буду сейчас углубляться в подробности инцидента, и рассказывать о том, какой резонанс он вызвал в Отделе образования, думаю, ты и сама все прекрасно понимаешь. Но, к сожалению, этот учебный год станет последним в моей практике.
Агрипина Константиновна умолкла, видимо, в очередной раз, прокручивая последствия громкого скандала в "ГорОНО" в своей голове, а Оксана все никак не могла найти себе место, ерзая на стуле, словно сидела на ножах. Да, ей было безумно обидно и стыдно за себя! Столько жизней она искалечила одним, неверно принятым решением. И ведь могла же поступить иначе, но не захотела?! Пошла на поводу своих желаний, отчего и заслужила гнев Господа, это проклятие! Дура! Боже, какой же дурой она была!
- Но, ты знаешь, все не так грустно, как кажется, - более оптимистично продолжила директриса, стараясь улыбаться, как можно искренне. - Я, наконец, смогу отдохнуть от вас - оболтусов, и, может быть, даже найду время для кругосветного путешествия, - подмигнула она Оксане. А потом, огонек в глазах женщины приутих, зрачки резко сузились, как будто отдалились на значительное расстояние, погружая ее в глубокие переживания. Да и улыбка пропала с лица. Казалось, она вот-вот разревется прямо перед Оксаной, и, видимо, чтобы этого не случилось, прикусила дрожащую губу. Еще немного помолчала, собираясь духом, и продолжила: - Вот только мне бы очень хотелось остаться в кресле директора хотя бы до того дня, когда прозвенит последний звонок и вы со счастливыми лицами покинете нашу школу, можно даже сказать, свой второй дом. Для меня это очень важно! Надеюсь, ты меня понимаешь?
Оксана понимала. Понимала, что стоила Агрипине Константиновне работы. Понимала, что, возможно, лишила добрую и отзывчивую старушку единственной отдушины в жизни. Ведь насколько было известно самой Ксюше, директриса давно потеряла мужа и сына в автокатастрофе. И скорее, именно для нее школа была, даже не вторым, а единственным домом, а ученики заменили внуков, которых ей так и не довелось понянчить.
- Понимаю, - ответила Оксана, хоть и признаться в этом было тяжело.
- Ну, вот и хорошо, - выдохнула директриса, словно избавилась наконец-таки от своей ноши. - Я рада, что мы обсудили этот момент и, надеюсь, впредь возвращаться к нему больше не придется. Можешь быть свободна.
- До свидания, - попрощалась Оксана и поспешила удалиться.
Из кабинета директора девушка вышла совершенно раздавленная. Мысли о том, что сделала, никак не хотели выходить из головы. Потому чуть не плакала, чувствуя весь груз ответственности за свои действия.
Макс мерил шагами расстояние стен друг от друга, но как только увидел Оксану, пулей рванул к ней, сжимая в крепких объятиях.