Но он был не одинок. Миррон прокладывала ложный след для тех, кто пытался захватить Гориана. Она любила и поддерживала Гориана. Она была его сильной половинкой, тем краеугольным камнем, на который опиралась его жизнь. Миррон чертила схемы и диаграммы, которыми мы пользуемся сегодня. Она пошла на огромный риск, спрятав от любопытствующих все, что им удалось узнать, когда Гориан был вынужден обратиться в бегство. В конце концов его настигли и убили. И если Гориан — отец Восхождения, то Миррон была нашей матерью.
Кессиан увидел, насколько завладел вниманием ребят, и на его губах невольно появилась улыбка. Все четверо сидели, поджав ноги и подавшись вперед. Они снова были просто детьми. Но еще мгновение — и они станут чем-то иным. Он понимал, с каким трудом они каждый день обретают равновесие. И легче им не станет.
— Но из всех наших преданий и записей, передаваемых из поколения в поколение, также ясно, что ничего бы этого не было, если б не постоянные усилия Ардуция и Оссакера. Это они создали организацию преданных людей, мужчин и женщин, которые сообщали обо всех действиях ордена. Это они поспешили на помощь юным членам пряди, оказавшимся в опасности. Это они стояли рядом с Горианом в битве при Карао, это они помогли ему бежать из темницы Кирандона в день, когда его собирались казнить. И это было сделано задолго до того, как он нашел те главные знания, которыми мы сейчас владеем.
Да, Ардуций и Оссакер умерли стариками. Но они умерли, окруженные заботами тех, кто их любил, зная, что их жизни не прошли впустую. Они потрачены, чтобы стало возможным все то, что произошло после. И в самое недавнее время появились вы, четверо. Хотя, как вы знаете, после вас на свет появились и другие, и пять матерей из прядей сейчас беременны. У нас есть серьезные надежды.
Они, все четверо, — герои. И вы сидите здесь благодаря их общим усилиям. Не забывайте об этом. И я не желаю слышать новые колкости и шутки, какими бы невинными вы их ни считали. — Его улыбка стала шире. — Вы меня поняли?
— Да, отец Кессиан, — хором отозвались дети.
— Хорошо. А теперь — за работу.
По их лицам Ардол Кессиан увидел, что они готовы, и кивнул, выражая одобрение. Эти четверо, как все члены прядей, воспринимали свои способности без лишних вопросов. Проблема заключалась в том, чтобы объяснить: не все имеют такие таланты и потому они невероятно ценны. В будущих поколениях все должны иметь какие-то способности по праву рождения. Несомненно, именно так назначил Бог людям на Его земле. А до той поры…
— Сегодня я хочу, чтобы вы постарались и подумали о том, что находится за пределами данного вам от природы. — Сад огласился стонами. Он поднял обе руки. — Знаю, знаю! Мы уже сто раз это пробовали, как вы любите мне напоминать, но я ощутил, что в прошлый раз мы были близки к результату. Да, я знаю, что испытываю ваше терпение, но помните: для нас это тоже ново. — Кессиан вскинул руки. — Кто знает, возможно, еще через несколько поколений такое обучение станет простым и естественным для тех, кто вырастет. Для таких, как вы, вероятно.
Миррон подняла руку.
— Да, моя малышка?
— Мы не понимаем. А вы нам не объясняете. Почему мы должны искать другие таланты?
— Это часть обучения для всех. Миррон, ты — Огнеходец, таланта подобной силы еще никогда не видели в Восхождении. Точно так же твои братья проявляют свои таланты лучше, чем кто бы то ни было. Нам нужен новый великий Слушающий Ветер. — Он подмигнул Ардуцию. — Молодой. Нынешний уже очень устал. Но учения Гориана говорят, что истинные Восходящие способны на большее. И что когда они этого достигнут, то смогут управлять своими талантами и миром вокруг них. Это будет началом.
Кессиан был не уверен в том, что дети его понимают, но, похоже, это все равно их успокоило.
— Итак, Миррон, почему бы тебе не начать? Можешь не двигаться. Мы пришли в апельсиновую рощу не случайно. Эти деревья полны жизни, как и трава вокруг. Ты можешь это почуять, правда? Но можешь ли ты по-настоящему это ощутить? Положи ладони на землю. Углубись в то, что ты ощущаешь под кончиками пальцев. Расскажи мне все. Но будь честной. Гадание никуда нас не приведет.
— А почему здесь нет Эстер? — спросил Оссакер. — Она могла бы сказать нам, что мы должны искать.
— Именно по этой причине, юный воин. Если у тебя нет подсказки, тебя не могут к чему-то подтолкнуть. Все, что ты ощутишь, будет исходить из твоего сердца. Миррон, продолжай, пожалуйста.
Миррон быстро взглянула на Гориана, но сразу же опустила голову, почувствовав, как краснеет под его пристальным взглядом. Она положила ладони на траву. Травяное тепло приятно покалывало кончики пальцев. Отец Кессиан тихо говорил с ней, подбадривал. Как ее учили, девочка очистила разум от посторонних мыслей и постаралась сосредоточиться на пространстве непосредственно вокруг нее.
С огнем было легко. Всегда легко. Миррон ощущала природную близость с ним и, закрывая глаза, видела картины пламени, обволакивающего ее, ласкающего, защищающего. Она могла увидеть путь сквозь пламя, могла ощутить, где именно огонь наносит самый серьезный ущерб, так же как могла увидеть более холодные участки в очаге или в только что выкованной стали. Кузнец в ней души не чаял.
Значит, точно так же должно происходить и с землей под ее ногами и пальцами. Миррон успокоилась, стала дышать медленнее и глубже. Она расправила пальцы на траве, сосредотачиваясь на них, стараясь почувствовать землю и отдельные травинки, прикасающиеся к коже.
— А теперь, — сказал Кессиан, — устремись вниз, к энергии, которая лежит под поверхностью земли. К тому, что связывает все и дает жизнь каждому растению, что качается под ветром и растет под заботливой дланью солнца. Что ты чувствуешь, Миррон, дитя мое? Скажи нам.
Миррон попыталась. Ей хотелось ощутить, как червяк ползет сквозь почву. Хотелось почувствовать едва заметное движение корешков, которые ищут новую опору, утолщаются и растут. Ей хотелось обнаружить крошечные капли воды, питающие землю жизнью, и знать, что земля здорова.
Миррон открылась, как открылась бы огню, чтобы дать энергии течь через нее. Она излила себя в землю, на которой лежали ее пальцы. Ничего. Ни шепотка, ни искорки. Девочка нахмурила брови.
— Я ничего не чувствую. Только траву. Ничего не получается. Я не знаю, что я должна почувствовать.
Все бесполезно. Она выглядит глупо! Как можно ожидать, что она почувствует происходящее там, внизу? Она Огнеходец, а не Хранительница Земли. Миррон открыла глаза.
— Может, мы не те, кем вы нас считаете, — вмешался Ардуций, которому всегда удавалось выразить ее мысли словами.
— Ты просто все делаешь неправильно, — пренебрежительно заявил Гориан.
— Тогда попробуй сам! — огрызнулась Миррон, ощутив, что его слова царапнули по сердцу.
— Терпение, терпение, — проговорил Кессиан успокаивающим тоном. — Ардуций, пожалуйста, не позволяй трудностям себя запугать. Помните, все вы уже сейчас лучшие в своей области, и это в столь ранние годы! Вы — особенные. Но чтобы научиться большему, понадобится время. К сожалению, Гориан — первый Гориан — не упоминал, сколько времени нужно для того, чтобы истинное Восхождение проявило себя. — Его взгляд остановился на Гориане. — Неправильного способа нет, потому что мы не знаем правильного. Но если ты его нам покажешь, мы будем очень и очень рады. Пожалуйста.
Гориан одарил товарищей улыбкой, в которой ощущалось презрение, и приступил к делу. Но и у него ничего не вышло. Как не вышло и у Ардуция, и Оссакера. И хотя отец Кессиан уговаривал и ободрял их, снова повторяя, что они добьются успеха, в этот день ничего не получилось. Так что когда солнце начало опускаться за скалы, а дневная жара — спадать, подавленная Миррон первой ушла с плато.
Этим же вечером Кессиан ужинал с Дженной, Эстер, Виллемом Гесте и Андреасом Коллом. Трапеза выдалась невеселой, чему еще больше способствовала непрекращающаяся ссора детей во внутреннем саду, под окнами столовой.