Я открыла рот от изумления. А Ольга вновь уставилась в окно.
─ Ты знаешь легенду о своих предках?
─ Это о кольцах?
─ О любви. Странно, что тебе её не рассказали. Тогда послушай меня. Дело было так…
Глава 8
Византия. Константинополь. 1452 год.
─ Ваше Высочество! Ваше Высочество! Если Вы позволите себе подобную выходку ещё раз, буду вынуждена донести на Вас отцу! ─ Грузная женщина в просторном холщовом платье, скрывавшем пышные формы, тяжело дышала.
─ Тсс! ─ Девушка, стоявшая в центре базарной площади, поднесла палец к губам и натянула платок практически до бровей. ─ Мне твоих нотаций и во дворце хватает, Фиона. Сделай милость, не привлекай внимания!
─ Поздно, сестрица. ─ Мальчишка лет десяти дёрнул девушку за рукав.
Троица наблюдала, как народ вдруг расступился, оставив их в самом центре. Люди перешёптывались и переглядывались, боясь того, что перед ними самым чудесным образом появилась единственная дочь императора, София. И хотя в этой деревенской девушке ничего не выдавало принцессу крови, многие предпочли опустить головы и не глазеть, так, на всякий случай.
─ Если мы немедленно что-нибудь не придумаем, ─ платок опустился ещё ниже, ─ найдётся доброжелатель, который обязательно донесёт на нас отцу, и вскоре тут появится стража.
─ И тогда всё свободное время Вы будете проводить так, как и подобает особам Вашего круга, за книгами и рукоделием.
София презрительно уставилась на служанку.
─ Скажи, отчего я не родилась парнем? Отчего им позволено всё, а удел женщин ─ сидеть взаперти всю свою жизнь?
─ Позже обсудите. А сейчас внимание! Внимание! ─ Мальчик поднял вверх руки и обошёл толпу по кругу. ─ Только сегодня и только сейчас для вашего удовольствия и нашего благоденствия выступит принцесса Рыночной площади. ─ Он стащил с головы шапку. ─ Готовьте ваши денежки, не жмитесь, толстосумы. Мы тут исключительно для того, чтобы облегчить ваши кошели.
Жители немного расслабились.
─ Не торопись, малец. Пусть эта девушка покажет, на что способна. А мы сами решим, короновать её или нет.
Толпа разразилась хохотом.
Паренёк подбежал к сестре и потянул её за рукав.
─ Давай, танцуй. Ты же любишь танцевать!
София побледнела.
─ Что ты делаешь?
─ Спасаю тебя. Танцуй!
Вытащив из кармана маленькую флейту, подарок местного пастуха, с которым в тайне от отца водил дружбу, проказник подмигнул. Набрав в грудь побольше воздуха, он приложил инструмент к губам и заиграл. Весёлая мелодия разнеслась по площади и собрала новых зевак. Софии сделалось нехорошо. Она никогда не плясала публично. Да и танцы во дворце отличались от тех, к которым привыкли простые люди. Но стоять столбом принцессе не пристало. Вдруг народ проведает, что она та самая, настоящая? Что подумают о ней? Дочь Константина слаба и пуглива? Да её на смех поднимут её же собственные подданные.
Тряхнув головой, хлопнув в ладоши, девушка вырвалась вперёд и подбоченилась. Уловив ритм, она подобрала подол длинной юбки и закружила, точно веретено. Кто-то кинул ей бубен. Ловко подхватив его, София ускорила темп, отбивая такт изящной ножкой. Через толпу протиснулись мужчины, пятеро уличных музыкантов. Они выждали момент и подхватили мелодию высоких гор, ту, что придумал неизвестный пастух, ту, что так полюбилась жителям селений и городов. Тонкий голосок флейты вплёлся в дружный хор скрипок, труб и рожка. Он то вторил, то вёл основную тему, то затихал, то появлялся, но уже с новой силой.
С Софией творилось нечто странное. Чётко отрепетированные движения придворных танцев куда-то делись. На смену им пришли прыжки, повороты, хлопки. Юная танцовщица чувствовала невообразимую лёгкость и свободу, не скованную ни этикетом, ни приказами венценосного родителя. Этой свободы, этой живости ей так не хватало во дворце. Она чувствовала себя птицей, парящей над людьми, над площадью и над собой. В этот миг нереальной реальности всё казалось возможным и достижимым.
Толпа аплодировала. Многие, не в силах сдержаться, приплясывали на одном месте, боясь выйти в круг и помешать задорной пляске. Наконец, музыка стихла, девушка поднялась на пальчики, протягивая руки к небесам, и… и грянул гром оваций.