─ Принцесса! Она настоящая принцесса!
─ Принцесса Рыночной площади!
─ Своя, не из дворца!
Мальчишка вприпрыжку помчался по кругу. Он протягивал шапку, куда сыпались бронзовые монеты. София, воодушевлённая успехом, приподняла подол платья и пустилась следом за братом. Среди прочей мелочи на простенькую ткань упали три золотых. Откуда такая щедрость? Подняв глаза, девушка на мгновение потеряла возможность дышать. Высокий молодой мужчина, явно чужак, широко улыбался, показывая безупречные белые зубы. Светлые, как колосья пшеницы, волосы упругими кудрями опускались на плечи и искрились так, что на них было больно смотреть. Добротная одежда выдавала в чужаке человека состоятельного. Возможно, купец? Их тут обитало великое множество.
Между тем, мужчина не проговорил, а, скорее, пропел приятным баритоном, сдобренным мягким акцентом:
─ Кто ты?
София только открыла рот, чтобы ответить, как к ней подбежал сорванец.
─ Бежим! Нам пора. Вон там, видишь, отцовская стража!
Высыпав весь заработок под ноги, девушка кинулась в сторону торговых палаток.
─ Стой! ─ незнакомец прокладывал путь через толпу, активно работая кулаками. ─ Где найти тебя?
София не оглянулась. Если будет угодно судьбе, они ещё встретятся. А если нет, какой прок в ответах?
Глава 9
─ Не вертитесь, юная негодница! ─ Фиона всем своим видом старалась показать, как подопечная расстроила её своей очередной выходкой.
София осознавала, что поступила не очень, но бунтарский дух, доставшийся от бабки, сербской принцессы Елены Драгаш, порой затмевал и разум, и логику.
Чтобы как-то разрядить обстановку, девушка поменяла тему разговора.
─ Что за несправедливость! Крестьянские девушки носят лёгкие наряды, а мне, принцессе, постоянно приходится потеть под грудой шелков и парчи.
Фиона пропустила реплику мимо ушей.
─ С туникой справились. Теперь стола и папра.
Молоденькие служанки сгибались под тяжестью наряда, расшитого золотой нитью, украшенного самоцветами.
─ Нет. Это невыносимо. ─ Не сдавалась София. ─ Да и к чему такой пафос? К нам пожаловал император или принц?
Фиона молчала.
─ Да говори же, что знаешь, или онемела?
─ Ваш отец просил надеть этот пояс.
─ Зачем? Это пояс моей матери. ─ Недосказанность начинала раздражать.
─ Всё. Готова. Можно идти.
София шла по коридорам дворца, проклиная придворный этикет, где каждая дама таскала на себе целое состояние. Продай лишь одно её платье, и какой-нибудь пастух купил бы себе хижину, а деньги, вырученные за пояс, расшитый драгоценными камнями, могли вооружить боевой корабль. Расточительность родителей смущала и злила одновременно. Софии казалось, что они жили в собственном мире и не подозревали, что творится вокруг.
Она привыкла к приёмам по случаю приезда заморских гостей, с которыми Византия вела успешную торговлю. Но так вырядиться отец заставил впервые. Остановившись у двери, София шмыгнула носом, что, несомненно, сочли бы проявлением дурного тона, и, глубоко вздохнув, вошла в душное, пропитанное запахам еды и пития помещение.
Огромный стол ломился от яств, в своём большинстве заморских. Икра, огромные рыбины с неимоверно длинными задранными кверху носами, пироги, украшенные колосьями, поросята, запечённые целиком.
Во главе стола сидел отец и о чём-то беседовал с рослым широкоплечим мужчиной, одетым в шитый золотом наряд, названия которого София не знала. Она осмотрела гостей и тут же застыла. Нет, не земля разверзлась у её ног, и не Дева Мария явилась затем, чтобы наказать строптивицу за её выходки. Прямо перед ней сидел живой человек, из плоти и крови, и улыбался. Незнакомец с площади! Это судьба.
─ Вот, княжич, моя дочь.
София перевела взгляд на отца.
─ Хороша?
─ Хороша!
Девушка вновь взглянула на парня с площади и заметила, как его улыбка угасла, и он потупил взор.
─ Подойди, дочь. Это Михаил, старший сын Бориса Тверского, наследник великого правителя. Мы с Борисом ведём торговлю много лет. А теперь решили скрепить торговый союз брачным. Через три дня, кода тебе исполнится шестнадцать, вы поженитесь.
София открыла рот, чтобы сказать, что она слишком молода, что не окончила своё обучение, и, что ей совершенно не нравится этот княжич, но спорить с отцом было бессмысленно. Возможно, оставшись наедине, она сможет привести свои доводы, попросить подождать лет сто, пока она не смирится с вынужденным браком. А пока… Девушка вновь взглянула на незнакомца с площади. Но тот сидел, уставившись в серебряное блюдо, не проявляя к ней ни малейшего интереса.