Об этом свидетельствуют даже официальные лица (дипломаты и военные) из числа немецких союзников. «В отсутствие мужского населения — почти все они были призваны в армию — как женщины и дети могут служить угрозой?» — пишет в рапорте своему правительству уже в июле 1915 года немецкий консул в Алеппо. А вот что сообщает своему германскому военному начальству немецкий полковник Станге, командующий подразделением Специальной организации: «За исключением незначительной части, все здоровые армянские мужчины были призваны в армию. Поэтому не могло быть никакой особой причины опасаться действительного (подчеркнуто в оригинале. — Дж. Г.) восстания».
Наконец, отстаиваемый турецкими властями аргумент о «временном переселении» довольно плохо сообразуется с конфискацией имущества армян, осуществленной ими после депортации. Кроме всего прочего, решение о возвращении депортированных так никогда и не было принято — «временное переселение» с самого начала было задумано как окончательное и безвозвратное...
В действительности турецкие власти воспользовались войной для исполнения задуманного ранее и хорошо организованного плана: они хотели избавиться от армян, чтобы осуществить пантюркистскую мечту об объединении всех тюркских народов в одно моноэтническое и моноконфессиональное государство. Доказательством может служить тот факт, что истребление армян началось еще до войны и продолжалось долгое время после окончания конфликта. Политика турок в течение всего этого периода и после него была вполне последовательной: они стремились подавить одно за другим этнические меньшинства — армян, греков, болгар, курдов.
Отрицание действительности и историческая память
Турки не ограничиваются отрицанием факта геноцида — они хотели бы стереть саму память об армянах в современной Турции. Так, турецкое государство субсидирует исторические исследования (как турецких авторов, так и подставных лиц на Западе), направленные на отрицание геноцида. Но при этом оно претендует на большее — пытается переписать историю, сведя к минимуму историческое присутствие армян в Анатолии. Например, турецкие гиды, проводящие экскурсии по городу Ани (столице средневековой Армении, которая всего 19 лет была оккупирована Византией перед тем, как ее завоевали сельджуки), представляют его как греческий город, ставший турецким...
Армяне не одно тысячелетие жили на территориях, которые османы стали завоевывать начиная с XVI века. Защитники права турок на завоевание этих изначально армянских земель доходят до немыслимых фантазий, утверждая, будто турки произошли от хеттов. С турецких географических карт исчезают такие топонимы, как «Армянское нагорье», и заменяются такими названиями, как «Восточная Анатолия»...
За стремлением турок отрицать все и вся стоят прежде всего опасения, что мировое общественное мнение может потребовать от Турции возмещения материального ущерба или возвращения Армении территорий. Действительно, согласно конвенции ООН «О неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности» (от 26 ноября 1968 года), геноцид является преступлением, срок ответственности за которое не истекает, сколько бы ни прошло времени с момента произошедших событий. В частности, в том, что касается уголовной ответственности физических лиц, совершивших это преступление, даже в случае их смерти вопрос об их ответственности остается в силе. Кроме того, смерть виновников геноцида не лишает его жертвы и их потомков права на возмещение ущерба; такое право незыблемо. Однако турецкое правительство в 1927 году приняло закон, запрещающий въезд в Турцию армянам, выжившим после депортации, и с тех пор всегда официально отказывало пережившим геноцид и их потомкам в праве вернуться на свои земли и вновь вступить во владение своим имуществом или получить соответствующую компенсацию.
В любом случае, основной принцип права заключается в том, что преступление продолжается до тех пор, пока продолжаются его последствия. С такой точки зрения, как полагают некоторые специалисты в области права, преступление, совершенное с 1876 по 1923 годы, будет продолжаться, пока армянские земли будут оставаться оккупированными, а имущество тех, кто их населял, присвоенным. Так геноцид продолжает совершаться на психологическом, нравственном и культурном уровнях как покушение на саму самобытность народа. «Парадоксальным образом существование выживших людей делает положение в определенном смысле еще более трагическим, поскольку геноцид продолжает или может продолжать воздействовать на человека как постоянно кровоточащая рана в коллективной памяти жертв. Продолжение геноцида — проблема, которая касается не только непосредственно выживших людей и их детей (второго поколения выживших), но зачастую оказывает весьма реальное и сильное влияние на последующие поколения, пока трагедия продолжает жить в их коллективной памяти».
76
Жестокость этого закона становится еще очевиднее, если иметь в виду, что и правительство Кемаля, и сегодняшнее турецкое правительство полностью приняли официальное объяснение событий 1915-1916 годов, данное тогда младотурками: армян не истребляли, а только «временно переселяли в другие районы». Приступая к депортации, младотурки заверяли, что имущество армян будет охраняться государством и по завершении войны будет возвращено владельцам. Чтобы ввести в заблуждение мировую общественность и самих армян, правительство в 1915 году приняло целые три закона об оставленном армянами имуществе, согласно которым государственные чиновники должны были взять на учет, оценить имущество армян и внести его стоимость в государственную казну. На самом деле депортации всегда сопровождались грабежом имущества депортируемых. Закон молодой кемалистской республики от 1927 года полностью противоречит ее же позиции в объяснении событий.
77
См. об этом: K.K. Baghdjian,
78
B.L. Zekiyan,