Ноябрь 1922 г.
Открытое письмо канцлеру Рейха Адольфу Гитлеру[118]
Личная карточка заключенного в концлагере Ораниенбург А. Вегнера.
Извещение А. Вегнеру из канцелярии Гитлера от 8 мая 1933 г. о том, что его письмо «будет передано фюреру в кратчайшие сроки».
Армин Вегнер — заключенный. 1933 г.
Открытое письмо Армина Т. Вегнера было написано вскоре после начала кампании против евреев весной 1933 года. Поскольку не могло быть и речи о его публикации в какой-либо из немецких газет, автор отправил письмо в Мюнхен, в «Коричневый дом», с тем, чтобы его передали Гитлеру.
Канцелярия Рейха подтвердила получение письма — изначально адресованного «Германии» — квитанцией от 8 мая 1933 года, в которой указывалось, что оно будет в кратчайшие сроки представлено фюреру. Эту квитанцию подписал начальник канцелярии Мартин Борман.
Ответа не последовало, Вегнера же арестовала в Берлине государственная тайная полиция. Солдаты СС с эмблемой черепа на беретах оттащили его в печально известные подвалы гестапо, где его бросили на стол и, заткнув ему рот кляпом, стали бить плетьми, пока он не потерял сознание.
Когда Вегнер, шатаясь, поднялся на ноги, начальник гестапо сказал ему: «Вот теперь ты ничего не будешь писать против нас!»
После той ужасной ночи Вегнеру пришлось пройти скорбный путь: три засекреченных лагеря, семь тюрем в Германии и Италии и долгие годы изгнания.
Его мучители оказались правы: Вегнер молчал более двух десятилетий. Только ближе к концу жизни общество вновь услышало его голос, в основном по немецкому радио.
Господин Канцлер Рейха!
Вашим указом от 29 марта сего года правительство запретило коммерческую деятельность всех граждан еврейской национальности.
На витринах появились оскорбительные надписи, такие как «Мошенники», «Не покупать», «Смерть жидам», «Убирайтесь в Иерусалим». Мужчины, вооруженные дубинками и пистолетами, охраняли двери магазинов. Столица на десять часов превратилась в театр для увеселения масс. Затем, удовлетворившись этим издевательством, власти сняли запрет, и городские улицы вновь обрели привычный облик.
Но впоследствии началось еще худшее! Судей, адвокатов и врачей снимают с хорошо оплачиваемых должностей, перед их сыновьями и дочерьми закрывают двери школ, преподавателей высших учебных заведений изгоняют с кафедр и отправляют в отпуск — что кажется всего лишь уступкой и не вызывает подозрений; директорам театров не дают работать, актеров и певцов не выпускают на сцену, издателям газет запрещают публикации, все книги еврейских поэтов и писателей изымают, чтобы заставить замолчать тех, кто был на страже нравственности. По еврейству нанесен удар, но не по их коммерции, а именно там, где сосредоточены самые высокие ценности его общины: в интеллектуальной сфере.
Господин Канцлер Рейха, Вы утверждаете, что немецкий народ очернили, что его соседи обвиняют его в недостойных действиях, которых он не совершал. Но разве ошибки и плохая репутация не предшествуют всегда чести и славе? Разве не евреи научили нас выдерживать поношение с высоко поднятой головой? Ведь не случайно так много евреев живет на немецкой земле: это следствие общей для обоих народов судьбы!
После целых веков скитаний этому великому, но несчастному народу, изгнанному из Испании и отвергнутому Францией, в течение тысячи лет Германия оказывала гостеприимство. Еврей, подчиняясь внутреннему голосу, шел туда, где его жизнь была в наибольшей безопасности и где высокий уровень культуры мог удовлетворить его жажду знаний. И Германия — разбитая и окруженная множеством врагов — дала приют жертвам преследований, действуя согласно принципу свободы, за которую она сама боролась. Будет ли теперь навеки перечеркнуто то, что создавалось тысячу лет?