— Да уже понял. А может…
— Давай без может.
Насте хотелось, чтобы он по-настоящему сделал ей предложение, и без всякого «может». Прижавшись к нему, она слушала, как бьется его сердце. С ним ей было спокойно, словно он ее отец, который всегда защитит. Через день он уехал. Повздыхав с часик, она отвлеклась, надо было готовиться к походу.
— Ты куда? — спросила Ира брата.
— В магазин, отец написал список.
— Купи что-нибудь сладенького, к примеру…
— Пошли.
— Нет, мне надо подшить днище у палатки, кто-то его порвал. Вон Настю бери. Пойдешь? — спросила она.
— Ладно, схожу.
Сидеть и смотреть, как Ира тыкает иглой, не интересно, а прогуляться до магазинчика и что-то купить — уже развлечение. Настя сбегала в дом, надела ярко-желтые шортики, короткую футболку с большим вырезом. Удовлетворенная своим гардеробом, подмигнула подружке.
— Ну, мы пошли, не теряйте нас.
Она взяла под ручку Сережку и вышла на дорогу.
— Как твои руки?
— Нормально.
— Покажи, — он показал свои ладони, в некоторых местах кожа слезла. — Болит?
— Уже нет, — Настя потрогала ладони, они стали жесткими. — Это мозоли, потом сойдут. Это как в прошлом году, когда копали картошку.
Они быстро дошли до магазина. Он купил все четко по списку, дополнительно взял несколько больших шоколадок и, аккуратно упаковав все в рюкзак, повесил его на плечи.
— Во цыпочка, я бы вдул ей.
Услышала Настя хамский возглас азера, что стоял у входа.
— Пойдем, — стараясь не обращать внимания на него, сказала она Сережке.
Они отошли метров на сто, а после Серега остановился, снял рюкзак.
— Я там кое-что забыл, — он быстро пошел обратно к магазину.
— Что?
Но он не ответил, уже стал входить в магазин, но тут резко прыгнул в сторону и со всего маху нанес удар азеру в челюсть. Мужик не успел ничего понять, как его голова врезалась в стенку, и он тут же повалился на землю. Второй, что стоял рядом, хотел вмешаться, но второй удар пришелся точно в нос. А потом посыпался мат, но Сергей не стал дожидаться развязки событий, он знал, что азеры всегда кучкуются стайкой, значит, где-то поблизости есть еще.
Сережка со всех ног бросился бежать, схватил рюкзак и побежал в сторону моста. Настя не отставала, ей хотелось засмеяться, но в то же время понимала, что за ними уже шла погоня. Но стоило пересечь мост, как Сережка перешел на шаг и уже спокойно пошел дальше.
— Ты что, догонят!
— Они боятся сюда соваться. Если перебегут, то им Славка с Витькой перекроют дорогу. А ты знаешь, как Славка стреляет из боевой рогатки, он выписал ее по интернету. Когда еще стояла свиноферма, он бил крыс. Гораздо лучше, чем крысолов.
Настя с опаской посмотрела назад, но стайка азеров, добежав до моста, остановилась. Серега помахал им, а те в ответ показали ему средний палец.
— Вот придурки, — сказал он и тут же показал им ответный жест, но по локоть. — Вот почему американцы показывают палец, а русские по локоть?
— Не знаю, я об этом как-то и не думала.
— Слабы они духом. Ладно, пойдем, а то кто его знает, что там у них на уме.
16. Я ненавижу тебя
Как только отец Иры закончил с полами в бане, вечером затопил ее. Девочки почти час визжали, подливая воды, чтобы было больше пару. Уставшие, но довольные, они вернулись в дом.
— Что вы там делали? — возмутился Сережка и, взяв полотенце, ушел в баню.
— Что-что? Не твоего ума дело, — возмутилась Ира и села за стол, чтобы подкрепиться.
На следующий день, как и обещал дядь Максим, загрузив все необходимое, повез их к озеру.
— Красотища, — первое, что сказала Настя, когда вышла из машины.
Они минут тридцать тряслись по ухабам. Казалось, что машина вот-вот упрется в непроходимую чащу, но каждый раз дядь Максим находил новый путь, и они трогались дальше.
— Ну, как тебе? — довольная собой, спросила ее Ира.
— Я хочу тут жить.
— Нельзя.
— Почему?
— Это заповедник.
— Как, а тогда мы…
— Можно приехать, собирать грибы, рыбачить, но никакой охоты, нельзя рубить дрова и никаких костров.
— А как же… — Настя не представляла палатку без костра.
— Можно, но около воды. Ладно, пойдем помогать ставить палатку.
Очистив площадку от шишек и установив кемпинговую палатку, девушки навели в ней порядок.
— Мужская половина там, женская тут, — заявила Ира. — Мы переодеваться, — она опустила полог и закрыла его на замок. — Ну, что стоишь, раздевайся.
Город — это не деревня, а деревня — не лес. Настя млела от тишины, от того, что на несколько километров ни одной души. Она сидела на берегу и слушала птиц.