– Пап, а ты когда пьяный все понимаешь, что говоришь?
Спросила и сжалась. Вот он, момент, когда она точно будет знать, кто перед ней: отец или отчим, любит он ее или ненавидит. Когда обзывал ее, материл, и она в слезах убегала, мама приходила к ней гладили по голове и шептала:
– Не обижайся на него, он же пьяный, не понимает того, что говорит.
И Лена успокаивалась, прощала. Действительно, что с пьяного возьмешь. Но однажды после очередных оскорблений, она подумала, что говорит он гадости как-то уж очень осознанно, и уже тогда решила при удобном случае спросить его сама об этом. И вот этот момент. Настал. Зря или не зря она прощала несправедливые, обидные слова? И услышала:
–Угу! – промычал Иван, не поднимая головы. – Мне же надо сказать вам, что я о вас думаю.
Лена оторопела. Она смотрела на кучерявую русую голову, склоненную над тарелкой, на широкую смуглую ладонь с толстыми короткими пальцами и не могла вымолвить ни слова. Справившись с волнением, она уточнила:
– И как ругался, как обзывал, тоже помнишь?
– Что ты хочешь? – закричал он. – Я все помню. Дура! Понятно!
Девочка пулей вылетела из кухни, уже не слыша слов, летящих вдогонку. Это были уже лишние, бесполезные слова Она знала главное. Этот человек не может быть ее отцом. Рухнул прежний мир. Она не плакала. Глаза были сухи, а в голове все стало ясно и спокойно. Он чужой. Зачем тогда переживать из-за каждой грубой обидной фразы или мата!? Надо искать родного отца.
Глава 16
Весна пролетела так же быстро, как и весь учебный год. Лена бегала к своим октябрятам, проводила с ними праздники, викторины, уверенно наводила порядок в классе, где ей никто и не думал перечить, а перед сном мечтала о том, как она найдет отца, какой он будет добрый, интеллигентный, начитанный и, обязательно, умный. План поиска был очень прост. Вся родня родителей жила в Новочеркасске. А она родилась в Ростове, совсем рядом, и даже жила там несколько месяцев, по словам мамы. Значит, отец, живет в Ростове. А найти его в этом большом городе поможет брат мамы, Гена. Он никогда ни в чем ей не отказывал.
Гена – это ее друг, ее старший брат, единственный человек на свете, кому можно рассказать все. Маме – нельзя, а Гене – можно. Любые идеи, рожденные в ее голове, воспринимались им, как руководство к действию. Когда он приезжал к ним в станицу, мир вокруг менялся. Они ездили в парк, бродили по улицам и говорили, говорили… И отец не страшен: Гена защитит, будет сидеть и смирно слушать пьяный бред вместо нее, пока буяна не сморит сон. Он поможет и сейчас.
А Гена в это время прятался от встречи с Юркой. Та малая часть денег, вырученная за товар, давно была потрачена, а клиентов, как назло, не было. И Серый скрылся. Генка тянул время, как мог.
С Юркой они сошлись в армии, где двухметровый атлет взял под защиту хилого солдатика и научил его, как благодаря дури жить не в казарменном пекле, а в райском уголке рядом с кухней. И начальство довольно, и солдатики счастливы. А Гену и совесть не мучила, потому что зэки, они и есть зэки, не люди. Если они хотят так развлекаться, он не против им помочь. Другое дело на гражданке…
У Юрки просто талант – находить клиентов. Зачастил, значит, сейчас ему нужны курьеры и деньги. Надоел. Как избавиться?!
Несколько раз Геннадию удавалось не встречаться с приятелем, но бывший ефрейтор на расстоянии чувствовал поток злости, который излучал Геннадий при виде громилы. И когда Юрка внезапно навис над ним на остановке трамвая, закрывая и прямую улицу, и темнеющее небо, животный страх пронзил, застигнутого врасплох Геннадия. Он инстинктивно вжал голову в узкие плечи и детский чубчик, зачесанный налево, встал торчком.
–Ну, вот, блин, а ты боялся, что мы не встретимся, – мягким баритоном обласкал его Юрка. – А я жду, жду, блин, жду! Ну! Кореш! Ты же знаешь: если я прилип, то это навеки. – и добавил, разведя руками, – ну, и чего, блин, пырхаешься? Не понимаю! Он по-хозяйски сел рядом, широко расставив ноги, и деловито заговорил:
–Значит, так. Товар у тебя дома, что делать и как, ты знаешь. Приду через неделю. Усек?
Он спокойно смотрел на тщедушного приятеля, вжавшегося в скамью, и, довольный эффектом, добродушно сказал, привалившись к спинке сиденья:
–Ген, ну, не обижайся ты, блин. Ведь мне нужно семью кормить. Дочь, вон, родилась… толстая такая, все ест и ест. День и ночь ест. Тебе хорошо: у тебя никогда не будет спиногрызов. Я, на твоем месте, спасибо бы мачехе за это говорил: обеспечила, блин, беззаботную жизнь.