Она остановилась перед забором из зеленого штакетника, оглядела широкий заросший травой двор. Никого. Наверное, отдыхают. Калитку держало накинутое на столб кольцо. Взявшись за него, Лена тут же отдернула руку. Раскаленное железо больно обожгло пальцы. Сняв босоножек, девочка откинула им кольцо и прошла босиком мимо дома к длинному добротному строению, из которого доносился звук струи, бьющей о дно пустого ведра. Здесь под одной крышей разместилось все хозяйство: и летняя кухня, и и хлев, и склад с дровами и углем, и сеновал, и курятник, и поросята с хрюшкой.
У дверей хлева неизменно стояли вилы, которыми орудует деда Тима, доставая для коровы сено. Но самое интересное и диковинное – печь посередине база, где летом готовила еду хозяйка. Лена всегда смотрела на нее, как на рудиментарный атрибут казацкого хозяйства. Но бережливая казачка не торопилась от нее избавляться, не доверяя газовым баллонам.
Тамара Федоровна, жена деда Тимы цедила молоко и, услышав стук шмякнувшейся о камень калитки, вздрогнула, насторожилась и испугалась. Сердце забилось, руки задрожали. Кто это? Покупателям рано, а к Генке всякие шляются. Одной в доме страшно. Разве думала она, что на старости лет будет жить, как на пороховой бочке?!
Но увидев Лену через открытую дверь кухни, облегченно выдохнула про себя
– Ну, вот, еще одна нахлебница явилась!
Она отвернулась, загремела пустым ведром, как бы торопясь доделать начатое. Лена остановилась посреди база и хотела уже идти в дом, в комнату Гены, но увидела висевший на двери замок. « Вот это да! – подумала она, – раньше на палочку закрывали, а теперь амбарный повесили!» Вздохнула и решительно двинулась вперед.
–А, Лелечка! – наиграно радостно воскликнула Тамара Федоровна. – Здравствуй, деточка, здравствуй!
Лена недовольно насупилась. Ей не нравилось это чужое имя, которым так настойчиво звала ее Тамара Федоровна.
–Одна приехала? Нет? А где же мама? – сыпала вопросами женщина, не ожидая ответа и не переставая работать.
Она суетилась, переставляя на чистом столе трехлитровые банки с молоком и убирая пустые, сверкающие, выжаренные на солнце.
А Лена, глядя на мамину мачеху, думала, что та совсем не изменилась. Такая же красивая, статная, чернобровая, без единой полоски седины в черных, как смоль, волосах. Коса, как у настоящей казачки, закручена на затылке и закрыта белоснежной косынкой.
.-Вот и хорошо, деточка, что приехала. Мои кровиночки, внученьки, тоже здесь, тоже в гостях у бабушки. Все веселей будет вам вместе, а сейчас спят. Отдыхают. – радостно щебетала она.
У Лены сразу испортилось настроение: толстые неповоротливые близнецы с длинными густыми косами всегда норовили ущипнуть, подколоть, наговорить. Если Лене удавалось доказать свою невиновность, они целовали свою бабуленьку и, смеясь, уверяли. что тупая Лелька не понимает шуток, и наказание все равно было неизбежным. Спят? Ведь полдень уже! На удивленный взгляд Лены объяснила:
–А что же ты хочешь?! Твои ровесницы, а уже этой весной художественную школу закончили с отличием и их сразу пригласили на Одесскую киностудию, мультики рисовать. Работать! Устали, мои ласточки.
От бесконечной гордости она светилась, счастье переполняло ее, и она не удержалась:
–А Генка устроился гайки крутить в депо за копейки. Мои девочки и то больше получают! А он перебивается с хлеба на воду.
Перехватив укоризненный взгляд девочки, она возразила:
–А что, деточка, хватит, вырос уже, женился, пора и самому зарабатывать. Давай и ты бабушке помогай. Надо вон собрать абрикоски под деревьями. Видишь, сколько их уродилось в этом году! Не годится добру пропадать! Хорошие высушим, остальные поросеночку, ему тоже витаминчики нужны. А я пойду курочек напою.
–Баба, а мне можно попить? – наконец, смогла вставить слово Лена.
–А как же, деточка, а как же! В ведерочке, только принесла из колодца. Холодненькая, родниковая.
Лена вошла в просторную летнюю кухню. Новое железное ведро, накрытое крышкой, стояло в углу на свежевыкрашенной табуретке. Девочка сняла с гвоздика кружку и залпом выпила первую, не почувствовав вкуса. Зачерпнув еще родниковой воды, пила медленно, наслаждаясь каждым глотком.
Тамара Федоровна тем временем успела напоить кур, вымыть руки под рукомойником, прибитым к кухонной стенке, выплеснуть воду в траву из таза, что стоял под ним, и заговорила опять так же быстро, как и двигалась:
–А я только что с поймы пришла. Подоила коровку и домой быстренько. Дедушка сейчас молочко принесет. Скоро люди придут, молочко возьмут, а завтра с дедушкой раненько на базар пойдем. Опять же за творожок тоже хорошо платят. Ну, деточка, чего же ты сидишь?! Иди, иди!