Глава 16
Тамара Федоровна не спала. Когда-то длинные узкие пальцы покраснели, раздались, и не было ни одной ночи без саднящей в них боли, которая становится невыносимой в состоянии покоя. Она повернулась на спину и прислушалась к дыханию внучек. Как же несправедливо все-таки распоряжается жизнь! Родненькая дочь повторяла ее судьбу. Красивая, сильная, кровь с молоком, не то что Герка, глиста, а вот обманул кровиночку, бросил с близнецами. Говорила ведь: не влюбляйся, ищи с достатком, чтобы жить сладко. Молодость. Теперь девочки выросли, уже работают. Гора с плеч! Ей помогать некому было. .
Сиротское детство, бесприютная юность научили изворачиваться, приспосабливаться, если надо и кланяться. И когда у Ежовых случилась беда, она по-соседски два долгих изнуряющих года приходила помогать, приласкать. И всегда с улыбкой, с шуткой. Как рабыня всем угождала: и Тимофею, и его матери, и Генке, сыночку, и даже Герке, вертихвостке падчерице. – всех ублажала и страстно помогала Тишеньке забыть смерть жены. Соперниц хватало, но из ее рук еще никогда ничего не уплывало…
– Ты чего не спишь? – шепчет Тихон Егорович спросонья.
– Гена только что домой пришел. И где только шатался?!
– Спи, Томуся! Взрослый уже, армию вон отслужил! – успокаивал ее полусонный муж, поворачиваясь на другой бок.
– Армию-то он отслужил, – со злостью зашипела женщина. – А каким приехал! Один рев чего стоит! Мороз по коже! Заснуть невозможно.
От досады она села на край постели и подумала: « Сколько изворотливости, сливок, масла понадобилось отнести в военкомат, Вот, она, армия родная! Бывало, шикнешь на него – и он все сделает, как велено, а теперь… А сколько надежды было на то, что не вернется! Везет же иным… Ну, почему ни одному заключенному, которых он охранял, не пришла в голову мысль чуть-чуть посильнее толкнуть это тщедушное создание.?!
Она тяжело вздохнула, перекинула через плечо черную прядь волос, опять вздохнула.
– Не переживай ты так, Томуся! – обнял жену Тимофей. – Теперь Нинка о нем позаботится. Спи.
Он уложил жену на подушку, прижался к ней и тут же уснул.
Глава 17
Лена привыкла вставать рано, а тут еще старая раскладушка сложилась, как гамак, под тяжестью тела, и повисла, касаясь пола. Ни повернуться, ни вытянуться! Комары хором звенят над ухом: нашли все-таки лазейку в окне. В животе урчит. Не уснешь. Девочка встала, походила по пустынному двору босиком по росе. Холодно. Хотела взять хоть кусочек хлеба до завтрака, дернула дверь в кухню – закрыто. Заглянула в хлев: баба Тамара доила корову.
–Бабушка, завтракать будем?
–Будем, будем, детка, – не оборачиваясь, ответила женщина.
–Когда? – разочарованно протянула девочка.
–А вот сейчас дедушка накопает картошки, почистим, деточка, сварим и позавтракаем. Как раз и девочки мои проснутся.
–Есть хочется, – ныла Лена.
–А ты подожди, деточка, подожди. Давай, вот молочко в банки сольем. Сейчас люди придут: надо приготовить. Молодец, Пеструха! – она ласково похлопала корову по боку, еще и на базар есть с чем сходить. Все копейка будет.
И хотя Лена редко пила молоко дома, сейчас оно в банке показалось ей таким вкусным, таким сладким, что она отвернулась, чтобы проглотить обильную слюну.
Когда деда Тима принес рассортированную по корзинкам картошку, солнце уже стояло высоко над домом. Почистить картошку – плевое дело, но, когда Лена увидела, то, что отобрали для чистки, обомлела. Это был горох: в пальцах помещался, а срезать кожуру, так и вовсе останется с ноготок.
–Бабуль, давай ее в мундирах сварим, а? – протянула Лена разочарованно.
–В мундирах, деточка, она не такая вкусная.
Это была чистая правда. Вкус той мелочи с маслицем и укропчиком еще долго будет преследовать Лену, и сколько бы раз она ни пыталась повторить эту трапезу дома, ничего не получалось. Тогда картошка таяла во рту быстрее, чем Лена ощущала ее вкус. Опомниться не успела – тарелка пуста, а в животе не очень-то прибавилось. Но вкусно – не передать!
–А еще можно? – нерешительно попросила она, подмигнув деду, и приглашая его присоединиться. Он тоже протянул тарелку хозяйке. Суровый взгляд, брошенный на мужа, вмиг стер с его лица простодушную улыбку и заставил поставить тарелку на стол. А на внучку смотрели уже другие глаза и нежный голос ворковал:
–Нету, деточка, нету! Все съели. Только вот сестричкам осталось,
–Мгновенно освобождая стол от грязной посуды, добавила: