Лена взяла испачканный лист и заплакала. Рисунка он так и не увидел, и не похвалил.
– Нет, уроки я делаю сама, – серьезно ответила девочка. – Они же работают, им некогда.
– А когда тебе непонятно? – допытывалась Жанна, – что делаешь?
Лена удивилась. Она не задумывалась об этом, поэтому пожав плечами, ответила:
– У ребят спрашиваю или у учителя. Но редко.
– Почему?
–Если неясно, спрашиваю сразу, на уроке.
– А книги? Как ты выбираешь книги? У вас в станице библиотека есть?
– Ну, конечно, есть, – обиделась девочка, – и у нас курортный город. Через Подкумок перейдешь – вот и город, там и детская, и взрослая библиотека.
– Не обижайся! – примирительно сказала Жанна. – Так как ты выбираешь книги?
– Ну, если попадется интересная, ищу книги этого же автора или в конце произведения бывает список литературы по теме. Выписываю и читаю.
– А учитель список книг на летние каникулы дает?
Лена с удивлением посмотрела на Жанну и покачала головой.
– А у тебя есть любимая книга?
«Вот пристала? – подумала Лена. – Как на уроке!» Но вежливость требовала ответа
– Конечно, есть. «Овод»
– О, серьезный герой! – рассмеялась она. – Будешь бороться за равенство, братство и свободу? «Пусть я пташка малая, но все же я счастливая!» Так?!
Лена резко отвернулась и уставилась на выжженные безликие берега.
– Да, не обижайся, – тронула женщина девочку за руку, – не сердись! Мне тоже когда-то нравился Овод…
И опять закурила.
Солнце садилось где-то там впереди, и темная вода в реке будто догоняла его, бежала к нему, но голые берега сжимали, сдавливали, не давали вырваться навстречу заходящему светилу.
Потушив сигарету, Жанна сдержанно сказала:
– Скоро будет наша пристань.
Лена растерялась, покраснела от волнения, суетливо вскочила, подошла к борту, вглядываясь в даль.
– Да не волнуйся ты так, – успокаивала ее Жанна. – Как только подойдем к причалу, он выйдет.
Лена не ответила. Ее сердце учащенно билось, вспотевшие ладошки крепко прижались к перилам. Она не могла говорить. Она готовилась любить незнакомого отца уже только за то, что он не пьяница и не курильщик. Жизненного опыта хватало отторгнуть лишь эти пороки, но девочка еще не знала, что есть недостатки страшнее.
Встречу с отцом она представляла все-таки иначе. Все произошло просто и обыденно.
Глава 3
Баржа причалила. На пристани никого. Испуганный девичий взгляд бегал по деревянной постройке речного вокзала, по прямой пустынной улице, уходящей в гору и опять по безлюдному причалу. Жанна молчала. Бледнея, Лена спускалась по трапу, и вдруг наступила на скрипучую прогнувшуюся доску, испугалась, схватилась за перила и, наклонившись, увидела темноволосого мужчину немного выше среднего роста в черных отглаженных брюках и белой рубашке с еле заметной полоской. Он стоял внизу и бесцеремонно ее рассматривал.
– Ты Стелла?
Незнакомец то ли спрашивал, то ли утверждал. Она кивнула и подумала: «Отец! Красивый! Как Григорий Мелихов.»
Мужчина понял сразу, что это она, его дочь, хотя видел ее в последний раз четырехлетним ребенком. Веснушчатый носик, волнистые русые волосы, губы, особенно верхняя, чуть шире нижней – его порода. Но вот удовольствия, радости почему-то не было. Он смотрел на плод неудавшегося семейного прошлого и никаких отцовских чувств не испытывал ни тогда, на перроне вокзала, ни сейчас на причале.
Тогда был молод, хотелось славы, как у отца, карьеры, денег. И получил бы все, если бы Герка не капризничала и слушалась бы его. Голь перекатная! Ни связей, ни доходов – одна красота, да сиротство, а туда же со своей моралью, верностью. Кому это нужно?! Дура ревнивая! Думала, что комнату в центре города ей просто так дали! Ушла, а он и не держал. В это время у него как раз появился шанс жениться на студентке, дочери второго секретаря обкома. .Как все закрутилось! Совсем забыл, вычеркнул из памяти неудачный, бесперспективный брак. Со студенткой пришлось. конечно, попотеть, но своего добился, хоть и не сразу. Добился… на свою голову. Женился, но отдельной квартиры так и не получил.
И вот это прошлое опять спускается к нему в образе дородной колхозницы с облезлым носом. Интересно, что ей надо? Если денег – не дам! Иван переписал на свою фамилию, пусть и кормит.
Григорий подошел, суетливо прижался на мгновение сухими губами к губам девочки. Лена онемела от неожиданности. В ее семье не приняты такие нежности, целуют только в щечку и маленьких детей, как Людку, или приехавших родственников. Но целовать в губы!… Она думала, что это делают лишь влюбленные.
Удивление сменилось растерянностью. Лена покраснела. Григорий улыбнулся и довольно крякнул, отметив про себя, как похожи мать и дочь в момент смущения. Точно, не обманула… его дочь… А то мало ли найдется претендентов пожить за его счет.