– А как ты жил, когда… – она сглотнула слезу, – отказался от меня?
Послышался сдавленный стон, зубной скрежет и нервный прерывистый голос Григория:
– Плохо! Плохо я жил! Год в больнице пролежал, еще два мотался по санаториям. Лечил туберкулез, свалившийся на меня неизвестно откуда, – и уже спокойнее продолжал, – Мама твоя очень просила подписать бумагу. Замуж она выходила. У семьи должна быть одна фамилия. Вот я и подписал.
– Я так и думала, – спокойно сказала девочка. – Ладно, все хорошо. Поехали.
– Ты меня прощаешь?
У Лены похолодело все внутри при мысли, что они сейчас могут разругаться и расстаться теперь уже навсегда. Обрести и тут же потерять – это жестоко. Да к тому же она простила еще вчера, поняв причину, и ведь решила не говорить на эту тему, но не сдержалась. А теперь вот обидела человека, и Лена поспешно виновато заверила:
– Конечно, ты же не мог иначе.
Послышался облегченный вздох, и девочка вновь почувствовала горячее дыхание рядом:
– Ты моя роднулька, одна ты меня любишь и жалеешь.
Глава 11
Утро принесло еще один день общения с отцом. Жанна входила и выходила из комнаты, накрывая на стол, и старалась не замечать сияющих глаз девочки и блуждающей на губах счастливой улыбки. Ей было и жалко эту девочку и страшно. От Гришки можно чего угодно ожидать, а пока ребенок разберется, что к чему, пострадать может и она, и ее Анжела. Когда женщина вышла в очередной раз, Григорий распахнул руки во все стороны и как плохой актер, воскликнул:
– Бери, что хочешь в этой комнате!
Лена удивленно подняла выгоревшие брови.
– Зачем? Мне ничего не нужно.
– Нет, нет, – задыхался он от собственной щедрости, – возьми что-нибудь на память о нашей встрече.
– Ну, хорошо, – сдалась Лена, лишь бы только не обидеть Григория.
Она подошла к этажерке, где наверху стояли фотографии, и вынула тоненькую брошюрку о Мольере и смущенно спросила:
– Можно ее взять?
Испуганно протестующее движение огорчило ее, но не успела Лена положить книгу на место, как Григорий подбежал с нежной улыбкой и ласково произнес:
– Ну, что ты, роднулька! Бери, конечно, бери. Я же сказал, что хочешь – бери
– А она твоя? Может, Жанна будет ругаться?
Жанна стояла, опершись о косяк двери, и курила.
–Ты, ты опять! Смерти моей хочешь?! Мне нельзя дышать дымом, ты это понимаешь?! – закричал Григорий и топнул ногой от переполнявшей его ненависти.
Жанна неторопливо села на подоконник в кухне, выпуская колечки, и оттуда уже крикнула:
– Бери. Она не будет ругаться.
Григорий повернулся к Лене, и ярость на лице тут же сменилась ласковой улыбкой.
– Пойдем лучше по бульвару погуляем, заодно я провожу тебя.
Они спустились и вышли на залитый солнцем бульвар.
–Вот видишь, и защитить меня некому. А как не хочется иногда домой возвращаться… ты не представляешь!
– Где-то я уже слышала это, – подумала Лена, но размышлять было некогда.
Бульвар благоухал цветниками, красовался фонтанами, звучала музыка, бегали дети, на скамьях отдыхали горожане.
Григорий, видя, что девочка отвлекается, взял ее под руку и продолжал:
–Понимаешь, меня в этом доме никто не любит. А Жанна… Она не тот человек, который мне нужен. Да и зачем она нам? Правда?! – он засмеялся. – Ты же ко мне приедешь?
Лена кивнула.
Они шли не спеша. Григорий не обращал внимания ни на мороженщицу, которая предлагала вкуснейшее эскимо, ни на аппараты с газированной холодной водой, (а Лене очень хотелось пить) ни на великолепные витрины с шоколадными конфетами и божественными кусочками торта. Пустая сумочка с записной книжкой болталась на боку, как совершенно бесполезная вещь!
« Конечно, – думала она, – он купил бы все, что бы я ни попросила, но просить…
Лена стеснялась своих меркантильных мыслей и иногда при виде лотка с мороженым краснела и опускала голову, чтобы Григорий не заметил ее желаний. А он и не замечал. Ничего. Шел вперед к автовокзалу, ускоряя шаг.
– Вот и пришли. Ты сама билет купишь? – спросил он заботливо.
Лена опять покраснела.
– Так получилось, – замялась она, – у меня высыпались деньги в сено.
Брови Григория поползли удивленно вверх.
–Деньги… в сено?! К деньгам надо относиться серьезно. Мама этого не умела и тебя не научила. Ну, ладно, пойдем к кассам.
Через некоторое время он посадил Лену на сиденье, как маленького несмышленыша, и только тогда отдал билет с напутствием:
– Смотри, не потеряй. Держи в руках до самого Новочеркасска, а то мало ли что. Ну, все, роднулька, пиши мне, как договорились на главпочтамт «До востребования», чтобы никто наши письма не читал. Поняла?