Савельев заранее узнал у журналистов местной газеты про состояние здешнего градообразующего завода, который, будучи продан, на 90 процентов сократил число рабочих. Несколько раз Виктор касался заводских дел, и детальное знание ситуации, знакомой большинству сидящих в зале, находило у них поддержку.
Но если женщину-завуча Виктор в какой-то мере пожалел – ему было видно, что она отстаивала Ельцина против воли, то за предпринимателя взялся основательно. Невысокий, сытый по виду мужчина с запомнившейся Виктору странной фамилией Назаретов, стал преподносить в качестве одной из главных заслуг Ельцина приватизацию. А для Савельева это была кровоточащая тема. Когда он изучал документы для будущих статей, его трясло от гнева. Иначе как огромной диверсией против государства Виктор эту операцию не называл.
– Господин Назаретов уверяет нас, што приватизация по Ельцину создала в России класс собственников. Класс, как все, наверно, понимают, это нечто большое, многолюдное… Не десять тысяч человек… Не двадцать… А хотя бы миллион. Тем более, для 86-ти миллионов трудоспособного населения страны это совсем не много.
Виктор сделал паузу, вгляделся в зал:
– Есть тут хоть один собственник? С нефтяной скважиной? С угольной шахтой? С заводом? Ну, в крайнем случае, с маленькой обувной фабрикой или цехом мороженого?
В зале засмеялись.
– Нет. Это и понятно. Приватизация Ельцина-Чубайса задумывалась не ради вас. Она сделала собственниками… владельцами фантастических богатств сделала не миллионный класс, а небольшой отряд. Вроде пионерского. Но пионеров жадных, как голодные волки. Нас – десятки миллионов граждан – обманули. Просто ограбили. И государство получило крошки с воровского пира.
– Надо было спешить! – громко сказал из-за стола Назаретов. – В других странах также было.
– Вы обратили внимание, товарищи: надо было спешить! Я вам сейчас объясню, почему торопились Ельцин с Чубайсом. Но сначала про другие страны. В одном только 94-м году ведомство Чубайса – Госкомимущество – продало около 47 тысяч государственных предприятий. В том числе таких, как ваш завод. Запомнили? 47 тысяч! Российская казна за них не получила даже одного миллиона долларов! А в тот же год в Чехии приватизировали в два раза меньше предприятий – около 25 тысяч. И как вы думаете, сколько пришло в чешский бюджет? Миллиард двести миллионов долларов! Вы понимаете разницу? Миллион и миллиард с лишним!
В зале зашумели, какая-то женщина крикнула:
– Стервецы они там, в этом имуществе!
– Кто они есть, судить вам. А теперь – почему спешили. Верховный Совет России, тот, который Ельцин расстрелял в октябре 93-го, принял закон о приватизации. В нём записал: приватизационные чеки – каждый равен десяти тысячам рублей – должны быть только именными. Но Ельцину внушили, а мы теперь знаем, как это не трудно сделать с алкоголиком, што приватизацию надо проводить иначе и решительному человеку. С подачи Гайдара президент поставил во главе Госкомимущества Чубайса. И тот придумал, как обойти закон. Уговорил Ельцина издать указ, которым вместо именных чеков были введены обезличенные ваучеры. Теперь у ловких людей появилась возможность скупать эти самые бумажки и на них приобретать заводы, фабрики, нефтепромыслы, комбинаты.
– Што вы хотите? Дело было новое, а на новой дороге кто не спотыкается, – опять громко, чтобы услышали и в дальних рядах, заявил Назаретов. – Незначительные ошибки у каждого могут быть. Наверно, были они и у Анатолия Борисыча.
– Незначительные? – переспросил Савельев. – Ну-ка, товарищи, оцените сами. Лишь за один год приватизации потери от разрушения экономики страны превысили потери в Великой Отечественной войне в два с половиной раза! Представляете масштаб этих «незначительных ошибок»? Четыре года самой разрушительной в нашей истории войны нанесли стране меньше ущерба, чем один год приватизации по Ельцину-Чубайсу! Да и были эти «ошибки», как вы понимаете, я беру это слово в кавычки, далеко не случайными. Большинство предприятий продавалось иностранцам. Через подставных людей, по ценам в сотни раз дешевле, чем они стоили. Например, московский автозавод имени Лихачёва, который стоил один миллиард долларов, продали всего за четыре миллиона. В 250 раз дешевле! Челябинский тракторный завод, где было 54 тысячи работников, отдали за два миллиона двести тысяч долларов. В Европе столько стоит небольшая пекарня. Представляете? – пекарня и завод, где пятьдесят тысяч человек. Недавно Ельцин приехал в Челябинск… На встречу с избирателями. Ему стали кричать: «Долой!», «Убирайся!», «Ограбил страну!».
Но самое преступное, што Чубайс с Ельциным стали продавать оборонные предприятия, приватизация которых вообще была запрещена законом. Я вам приведу только два примера из многих сотен. Американская фирма приобрела контрольный пакет акций курского завода «Кристалл», где выпускались важные детали для ракетного комплекса «Игла». После этого уникальную технологию американцы забрали себе, а мы остались и без ракет, и без завода.
Савельев специально упрощал разговор, чтобы донести до людей серьёзную информацию. Он видел, что в зале даже движения не было: так внимательно слушали люди.
– И второй пример. Некто Джонатан Хэй купил 30 процентов акций московского электродного завода и работающего с ним в паре института «Графит». Это были единственные в стране (Савельев сделал ударение на слове «единственные») разработчики графитового покрытия для космических аппаратов и авиации. Здесь была создана несгораемая «рубашка» для нашего космического «Бурана». Тут же готовилось графитовое покрытие для военных самолётов – вы, наверное, слышали про самолёты-невидимки, сделанные по технологии «стэлс». После покупки Хэй сразу отказался выполнять заказ наших военно-космических сил и стал работать на американскую корпорацию.
По залу покатились волны ропота. Люди нервно заговорили другу с другом. Сидевшая за столом завуч встала и ушла в боковую дверь на сцене. Во втором ряду поднялся крупный мужчина лет сорока.
– Скажите, а кто привёл нам этого Ху… как вы сказали: Хея? Он чей вообще?
– Заместитель Чубайса. Кадровый сотрудник ЦРУ. Чубайс пригласил для такой приватизации больше двухсот иностранцев. Среди них оказалось несколько десятков американских кадровых разведчиков. Представляете, сколько государственных секретов, сколько технологий уникальных они перетащили в Штаты. А наши заводы уничтожили…
– Да кто ж его держит – этого Чубайса? Его расстрелять мало! – раздались возмущённые голоса. – Может, Ельцин ничево этого не знал?
– Держит Ельцин. А знал он всё доподлинно. Я вам называю только отдельные факты, а подробные сведения посылали Ельцину и Черномырдину Генеральная прокуратура, Счётная палата, контрразведка ФСБ.
– Господа! Господа! Вас обманывает этот человек! – нервно вскочил за столом Назаретов и показал пальцем на Виктора. Предприниматель уловил настроение зала – оно было резко против Ельцина. – Борис Николаич уволил Чубайса из вице-премьеров. Он учёл недовольство народа – ваше недовольство, господа! и расстался с ним.
В зале послышались саркастические возгласы. Какая-то женщина громко, с насмешкой, спросила соседку:
– Ты почему, госпожа, пришла в рваных колготках? Миллионов што ли нет?
– Забыла нарисовать! – со смехом ответила та. – Сейчас возьму вон у того – за столом – карандаш и нарисую.
Савельев тоже хмыкнул, довольный реакцией народа.
– Как раз врёт именно он, – кивнул Виктор в сторону Назаретова. – Ельцин убрал Чубайса из правительства, штобы дать более ответственное задание. Знаете, где сейчас «приватизатор всея Руси»? Руководит избирательным штабом Ельцина! Вся эта бешеная ложь о Зюганове по телевизору и в газетах – дело Чубайса с подручными. Газету «Не дай Бог!» видели?