— Желаю тебе удачи, Грег, но хочу предупредить: не воображай, что ты будешь работать у меня и дальше! Имей это в виду, если у тебя на этот счет какие-то другие мысли.
— Господи, Алекс!
— Я не могу себе позволить, чтобы мое дело связывали с такой грязью, — сказал Алекс — Сам понимаешь, какие пойдут разговоры в нашей округе среди всех, кто знает тебя и меня. Тут и говорить не о чем.
Грег представил себе, как Алекс стоит у себя на кухне у телефона, висящего на стене, а его жена сидит за столом, попивая кофе, курит сигарету и слушает, одобрительно кивая.
— Ладно, я тоже не собираюсь рассусоливать. Но ты не против встретиться и поговорить?
— Против. Это ни к чему. Ты меня подвел, Грег. Подвел по всем статьям. Я думал, ты надежный человек. А ты чуть не загубил два самых важных заказа в этом сезоне. Помнишь их? Крем для загара и… Ты что, думал, я буду ждать от тебя вестей, не стану никого искать, чтобы эти заказы выполнить?
— Ладно, Алекс. Я вижу, тебе сейчас не до меня.
— Считай так. Прощай Грег. — Алекс повесил трубку.
Грег повесил трубку и обернулся к отцу. Отец все еще хмурился, и лицо его выражало скорее упрек, чем сочувствие.
— Ну вот, — сказал Грег, — он меня рассчитал. Ничего! Найдем другую работу.
После этого оба помолчали. Молчание отца раздражало Грега — видно, такое думает, что и сказать нельзя. Грег посмотрел на часы и увидел, что всего без десяти восемь. Надвигается невыносимый день, хорошо бы его проспать. Хорошо бы отец скорей уехал.
В восемь телефон зазвонил снова. Это была Никки, и Грег до того удивился, что на секунду у него даже дыхание перехватило.
— Я бы хотела заехать к тебе поговорить, — голос Никки звучал ни сердито, ни дружелюбно — по-деловому.
— Конечно, Никки. Ты где?
— В Хэмберт Корнерз. Звоню из какой-то уличной будки. Как до тебя добраться?
Грег, запинаясь, объяснил и увидел, что отец сел и встревоженно на него смотрит.
— Как ты узнала что я здесь? — спросил Грег.
— Позвонила в полицейский участок, — ответила Никки, и по ее голосу стало ясно, что она уже пропустила пару стаканчиков. — Сейчас приеду!
Она повесила трубку.
— Кто это? — спросил отец
— Никки Юрген, — ответил Грег. — Та женщина, о которой я тебе рассказывал, бывшая жена Форестера. Она приехала сюда.
— Я, пожалуй, поеду, — сказал отец и потянулся за пиджаком, который повесил на спинку стула.
— Да, брось, пап. Она славная. Я хочу, чтобы вы познакомились. Тебе все станет понятней если…
— Нет, Грег.
— Ты мне нужен, отец. Правда. Остался бы.
— Матери я тоже нужен.
Переубеждать его было бесполезно, и Грег сдался. В общем-то даже лучше, пусть уезжает, решил Грег. Еще неизвестно, что Никки выкинет. Отец опять напомнил Грегу, что надо позвонить в полицию. Грег попросил передать привет матери. Потом отец спустился с лестницы, и Грег услышал, как он заводит мотор на подъездной дорожке. Казалось, не прошло и пяти минут, как раздался гудок и внизу, скрипнув гравием, затормозила другая машина. Видно, отец с Никки едва разминулись. Грег выглянул в окно и увидел, как Никки, хлопнув дверцей, выходит из низкого черного «сандерберда». Она подняла глаза на окна увидела его и, не кивнув, не улыбнувшись направилась к двери. Грег сбежал с лестницы и впустил ее.
— Привет! — сказала она — Надеюсь ты один?
— Конечно, Никки. Пошли наверх.
Никки поднялась по лестнице перед Грегом и, войдя в комнату, повернулась к нему лицом.
— Ну и втравил ты нас в историю!
— Послушай, Никки, давай мы все заранее обсудим, условимся, что говорить полиции…
Никки рассмеялась.
— По-моему, ты и так уже наговорил с три короба. Что еще сообщишь? И что, по-твоему, думает обо всем этом мой муж? Зачем тебе понадобилось выбалтывать каждому встречному дураку, что я удерживала тебя в Нью-Йорке? Недурно ты меня отблагодарил! А?
Грег взглянул на окна, подошел к тому, которое успел открыть и опустил раму. Никки продолжала громко возмущаться. Ему не удавалось вставить ни слова. Он ожидал, что она будет сердиться, ругать его, но она бушевала, как вулкан, и Грег чувствовал, что теперь ему не задобрить ее, не залучить в сообщницы.
— Такого дерьма я еще не встречала.
Грег попытался прервать ее. Но она еще повысила голос, а когда он снова попробовал заговорить, стала, чтобы заглушить его, пронзительно выкрикивать бессмыслицу:
— Ла-ла-ла-ла! — словно рехнулась по-настоящему.
И тут же снова стала поносить его за неблагодарность, за грязный язык и глупость, за полное невнимание к ней. Грега уже трясло от бешенства и страха. Никки все ему портит. Она сама говорит, что много чего рассказала полицейским и грозится рассказать еще.