26
Когда Никки позвонила, было десять часов, и Роберт, повесив трубку, вернулся на балкон, который он подметал, — это было последнее, что ему оставалось сделать в доме перед отъездом. Он мел медленно, потому что рука снова начала болеть. Накануне вечером ему сменили повязку в больнице, обработали рану и промыли пенициллином, который засыпал доктор Нотт; с тех пор рука болела, не переставая, у него даже слегка кружилась голова и, возможно, поднялась температура. У Роберта было такое ощущение, будто на самом деле Никки и не звонила. Представить себе, что в десять утра она, уже пьяная, находится в Хэмберт Корнерз у Грега, что Грег там же, с нею, и тоже, вероятно, пьян и весел — было просто невероятно, невозможно.
Закончив убирать наверху, он сел на тахту в гостиной с чашкой кофе в руках. Опять зазвонил телефон, но Роберт даже не пошевелился. Однако после десяти звонков он подумал, что звонить может кто-нибудь еще, кроме Никки, и взял трубку.
— Бобби, милый, так мы тебя ждем, — сказала Никки. — К завтраку. На яичницу, если ты захватишь яйца, — Роберт услышал, как засмеялся Грег.
— Перестань! Уверен, вам и без меня хорошо. Я как раз уезжаю, ты меня застала уже в дверях.
— Ну как ты можешь уехать! — поддразнивающим тоном проговорила Никки. — Разве тебе не хочется повидаться с Грегом? С человеком, которому ты испортил жизнь?
— Спасибо. Последние дни я на него насмотрелся вдоволь — Роберт гневно бросил трубку.
Было десять семнадцать. Около одиннадцати Роберт обещал приехать к Нилсонам с двумя чемоданами и картонками, которые они взялись подержать у себя, пока его не будет. Но теперь он решил ехать к ним, не откладывая. Чем скорее он уйдет из дому, тем лучше. Если с полчаса он не будет отвечать на звонки, может быть, Никки утомится.
Роберт погрузил чемоданы и картонки в машину и поехал. Значит, Грег опять у себя и напивается вместе с Никки. Это просто не укладывается в голове. Да вообще все не укладывается в голове. Грега, вероятно, выпустили под залог. Интересно, неужели деньги ему дала Никки? Этим двум все нипочем, думал Роберт. И полиция, и соседи, и все вокруг, казалось, сговорились облегчать им жизнь. Например, полиция не потрудилась известить Роберта, что задержала Грега прошлой ночью. Роберт дежурил у постели доктора с одиннадцати до начала первого, а когда вернулся домой, о поимке ему сообщила отнюдь не полиция, а Нилсоны. Они сказали, что несколько минут назад услышали об этом по радио.
Когда Роберт приехал, Бетти что-то пекла. Увидев их маленькую, залитую солнцем гостиную, услышав запах пекущегося пирога, Роберт почувствовал, как губы его раздвигаются в улыбке, но раздвигаются с трудом.
— А где Кэти? — спросил он. Кэти была маленькая дочка Нилсонов.
— В воскресной школе. А потом приглашена к подруге на воскресный обед, — улыбнулся Джек. — Ну что, ты твердо решил сегодня уехать?
— Только в Риттерсвиль. Поживу там в гостинице, пока доктор…
— Что о нем слышно?
— Все то же, — сказал Роберт.
— Мгм. У тебя усталый вид Боб. Садись, садись, — Джек потянул Роберта к дивану так заботливо, будто Роберт был болен. — Ну, слушай, эти вчерашние известия! Мы с Бетти только собирались потушить свет в спальне, а она вдруг говорит: «Давай-ка послушаем в двенадцать часов известия. Какую погоду приготовили на завтра», — Джек расхохотался.
Тут в комнату вошла Бетти, на одной руке у нее красовалась варежка-держалка.
— Боб, мы так обрадовались! Ну прямо будто это с нами случилось, понимаешь?
«Понимаю, — подумал Роберт. — Сообщение о том, что Грег задержан, притушило ее смутные сомнения, действительно ли Роберт невиновен, во всяком случае, в убийстве Грега. А вот история с подглядыванием так и не прояснилась». Роберт чувствовал, что история эта стоит между ним и Бетти, даже между ним и Джеком. Бетти налила им обоим кофе.
— Как доктор Нотт? — спросила она — Я не слышала что ты сказал Джеку.
— Никаких перемен, — перебил Роберт. — Я звонил туда около десяти.
— Все еще без сознания? — спросила Бетти.
— Да. Он… — Роберт внезапно почувствовал такую слабость, будто ему сейчас станет дурно. Он снова увидел обращенные на него голубые глаза доктора, его приоткрытый рот, губы, слегка посиневшие, несмотря на кислородную палатку. Вчера Роберту показалось, что в глазах доктора нет больше ни упрека, ни страха, они смотрели печально и ласково. У Роберта было странное ощущение, что доктор, хоть и находится в коме, видит и слышит все, что происходит вокруг, сознает, что смерть надвигается, что на девяносто процентов он уже в ее власти, и Роберту казалось вчера, что доктор уже вступивший в пределы смерти, смотрит на жизнь сквозь узкое окошко, которое медленно и постепенно закрывается.