— Здесь проживали старики-пенсионеры да алкоголики, правда, попался и профессор, торговавший ночными горшками китайского производства. Старье, кто позговорчивей, получило немного «зелени», ну а тех, кто стал гнать туфту, пришлось замуровывать в жидкий бетон: сам понимаешь, не подсуетишся — другие подсуетятся. Так Колька Курчавый говорил.
— И профессора в бетон?
— И профессора…
— Где сейчас Колька?
— На небесах, где же. Ты ведь сам его замочил в собственной «малине». Забыл?
Филдсу стало не по себе. Он растерянно посмотрел на одну из девочек, а та, перехватив его взгляд, мгновенно очутилась у него на коленях.
— Да не дергайся ты, земляк, — успокоил Савелий. — Дело прошлое. Кому сейчас этот придурок нужен? Ведь Колька меня и втянул в твою компанию — век ему не забуду… Да! Скоро должна возвратиться жена, время поджимает. Давай трахнем девочек, выпьем, закусим и разбежимся?
— Кто у тебя жена?
— Смотря которая. Та, что первая — декан Международного института менеджмента. А вторая, официальная — директор супермаркета. Люблю я их, кореш, что одну, что другую. Да и они от меня тащатся как малолетки…
Он посмотрел на часы и приказал своей девушке:
— Встань, выруби свет.
— Это будет стоить, — игриво ответила она.
— Сколько ты хочешь?
— У тебя столько нет.
— Полкуска хватит? — он вытащил огромный «лопатник», стал отсчитывать доллары, но, сбившись со счета, скомкал деньги и, словно большой пучок салата, сунул их девушке. — Видел ли ты когда-нибудь, чтобы за щелчок выключателя отваливали пару кусков «зеленых»?!
Золотые цепи зазвенели на шее Савелия от неудержимого смеха хозяина. Когда свет погас, раздалась трель мобильного телефона.
— Алло! Кошечка моя, где ты находишься?.. В проезде Бакшишева? А с колесом что?.. Ну чем тебя прельстил этот шестисотый «мерс»?! Ведь говорил: давай возьмем «БМВ» — на одном колесе может доехать… Что? С приятелем и его подругой… сидим, былое вспоминаем. А чей там у тебя в трубке мужицкий голос? Гаишника? Дай-ка мне его на пару слов… Отошел? Гляди, кошечка, я большой любитель правды… (Он прервал разговор, отбросив телефон в сторону). Сучка!..
— Савик, ну давай же… — взмолилась девушка, — трахни меня и я уеду.
— Куда это ты намылилась?
— У меня сегодня еще один заказ. Клиент из Японии, с предоплатой.
— Да пошла ты!.. — Савелий вскочил, зажег свет: — Валите отсюда!.. Обе!!
Испуганные полуголые девушки выбежали из комнаты.
— Извини, кореш, — сказал Новиков. — С бабами всегда сплошные проблемы.
Он быстро разлил водку «Смирнофф», выпил, по привычке занюхав рукавом рубашки с рубиновой запонкой:
— Ничего, ничего… «Косячка» хочешь? — и, не дождавшись ответа, сперва закурил, затем насыпал себе на ладонь белый порошок, приложил к носу, громко втянул, блаженно закрыл глаза и обмяк.
Филдс спросил:
— Зачем меня обнюхивал пес?
— Да ходят тут всякие деляги, предлагают третьесортный товар. Мне менты приносят конфискованный порошок — высшего качества! Я им нормально отстегиваю, работа у них нервная, многие из молодых сами ширяются. Что поделаешь… Вот, сердце отпустило… теперь порядок…
Казалось, Савелий спит, но это только казалось.
— Что такое нормальная жизнь? — неожиданно спросил он. — Это деньги, деньги и еще очень много денег. Именно деньги могут дать настоящую свободу и независимость, а не какие-то дерьмовые идеи классиков марксизма-ленинизма. Равенство и братство обретаются на том свете, но только не здесь и не сейчас. Ты давай кушай — жратвы хватает… Кстати, сам-то ты, видать, выпал из перестроечного обоза, уж больно видок неказистый. А помню, глядел соколом, знал, чего хочешь… С приходом капитала в Россию поднялся громкий шухер: границы открыты, умные головы текают на Запад, там их давно ждут. А здесь? Остается несметная куча идеологически подкованных товарищей. Что они умеют, чему научены? Ладно говорить, брать взятки да баловаться в баньке с девочками после комсомольско-партийных слетов. И все! На большее неспособны. Образовалась дырка в экономике. Что дальше? Бывшие болтуны пошли на оптовые рынки торговать барахлом, а дырку пришлось латать братве. Чего не сделаешь ради любимого отечества! Ты думаешь, большие амнистии объявляются из гуманных соображений? Как бы не так! Бывшим товарищам хочется жрать, сами себя прокормить не могут, вот и приходится искать единственный выход — идти к нам, к ребятам с мозгами…С нами можно и нужно договариваться, иначе — хана! Теперь банкуем мы! И так будет еще очень-очень долго… Но для России другого выхода нет. А наши дети, должен тебе заметить, станут получать образование в лучших университетах Европы и Америки, они войдут в высшее общество любой страны, где будут жить; а вот внуки… знать ничего не захотят о своих тюремных дедушках. И правильно сделают! Ведь кто-то первым должен теперь разгребать эту кучу дерьма, оставленную коммуняками. Должен — ради своих же внуков!
— Савелий… — спросил Филдс. — Ты… извини за такой вопрос, счастлив?
— Кореш! — воскликнул Савелий. — Твой выверт меня убивает! Да я там, на совковой параше, только и мечтал, что о таком счастье! Это вытье наших интеллигентиков — демократов насчет раздела сфер влияния и разборках — самая настоящая лажа. Они завидуют нам, кореш, ох как завидуют! Вообще, в России мудаков не сеют и не жнут — сами родятся.
Новиков затянулся, налил в бокалы для шампанского водку и приказал Филдсу:
— Пей!
Выпили. Закусили.
— Когда я был последний раз в Штатах, мне один знакомый браток сказал: придет время, мы наведем порядок и в здешнем процветающем бардаке. Так и сказал. Вот за это — еще по одной!
…Шатаясь, Филдс вышел на улицу, заставленную иномарками — к новому русскому Савелию Новикову съезжалась сытая и холеная братва с высокими, длинноногими девками. Лицо одной из девушек показалось ему знакомым: святые угодники! — ведь это… Катя, та самая, которая медсестра! Его медсестра. Да нет, быть не может…
— Катя! — позвал он девушку.
Девица обернулась, как-то странно взглянула на Филдса и, расхохотавшись, скрылась вместе со своим спутником в подъезде. «Россия! — подумал Филдс. — Раздрызганная и разгульная, разнесчастная и счастливая! Новая Россия…»
Повернувшись к Линде сначала боком, а затем спиной, Сэм Уикли, как обычно, глубоко засопел. Холодная испарина выступила у нее на лбу, такого душевного смятения и физического унижения Линда, похоже, не испытывала со времен работы в Чайна Таун, Однако, следует отдать должное китайским гангстерам — столь животного обращения с ней они себе не позволяли. Что происходит с Сэмом, думала она, его необузданная агрессия и пугает, и отвращает от него как никогда раньше. Какая сила движет мужчиной в подобной ситуации? Сила первобытного самоутверждения? Как это непохоже на Сэма! На прежнего, податливого и влюбленного Сэма…
А Филдс, думала Линда. Почему он исчез и молчит? В чем истинная причина такого затворничества? Что-то здесь не стыкуется, что-то происходит непонятное, неподдающееся обычной логике. Не такой человек Джон, чтобы так просто самоустраниться. Ответ, безусловно, знает Сэм, но он будет или уверенно лгать, или просто отмалчиваться. В душевой остался висеть халат Линды, в кармане халата — пистолет. Наверно, единственный аргумент для Сэма Уикли, способный заставить старика говорить…
Линда брезгливо отодвинулась от Сэма и встала с постели, — кроме омерзения она ничего к нему не испытывала. Выйдя нагишом на террасу, ощутила свежесть утренней прохлады, спустилась в сад и, подойдя к огромному бассейну, остановилась. Удивительное желание нежности и теплоты разлилось во всем теле, острая ностальгия, тоска по Филдсу, по ушедшим временам, на какой-то миг заставили полностью отрешиться, отойти от гнетущей действительности. Им было так хорошо вместе! Так комфортно и весело! Пускай они спорили, ссорились, затем мирились, они… любили друг друга и, возможно, продолжают любить сейчас. Да не «возможно», а точно, иначе и быть не может!