Надо признать, что Полина не испытывала к Швайковскому никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Да и не могла испытывать, поскольку совершенно не знала своего отца. Еле-еле дочитав до конца книгу папаши «Дочь альбиноса», дочь Пеленгаса не смогла сдержать откровенной зевоты: такую малопонятную скукотищу девушка, кажется, впервые держала в руках. Но имя отца частенько мелькало и на экране телевизора, и в печати — с этим нельзя было не считаться. Значит, решила Полина, он по-настоящему умный, хоть и пишет откровенную тягомотину.
Девушка старалась не вспоминать о Дмитрии Филдине — слишком много грусти наводили такие воспоминания. Ведь ясно было с самого начала, ничего у них не получится. После Димы она встречалась с разными парнями, но сравнение их с бывшим любовником было далеко не в пользу последних — несмотря на возраст, он опережал их по всем параметрам. Вот если бы начать сначала, снова испытать трепетную дрожь их первых свиданий в больничной палате! Мечты и грезы… Странная тоска по ушедшим временам. Несбывшиеся надежды!
Но что действительно тяготило Полину, вызывало какое-то смешанное чувство непонятной тревоги — явное внешнее сходство брата и Дмитрия. Обратив на это внимание матери, девушка получила какой-то обтекаемый сумбурный ответ, что в еще большей степени убедило ее в верности собственной догадки.
Впрочем, даже при условии, что догадка верна, Полина оставила за собой право самой судить о причинах и следствиях некогда имевшей место близости между матерью и Дмитрием. Не слишком ли большое значение мы придаем тому, чем по молодости грешили наши родители? И затем, став взрослыми, вольно или невольно повторяем родительские ошибки?
Удобно устроившись в старом кресле перед телевизором, Полина безучастно смотрела очередную мыльную мелодраму из жизни богатых латиноамериканцев. Слава Богу, думала она, что Кирилл еще не дошел до телевизора. Ведь это последнее, оставшееся у них приобретение из бытовой техники. Девушка в уме стала считать оставшиеся доллары, — результат получился плачевным, до зарплаты не дотянуть. А тут грядут коммунальные платежи. Да и постоянные просьбы матери одолжить денег на всякие расходы (для Кирилла, конечно) не прибавляют настроения.
— Ну, вот, опять он явился под кайфом! — послышался голос матери из передней. — Ты хоть посмотри на себя — весь худой, глаза тусклые, что-то мямлишь себе под нос…
— Ма, зачем ты так волнуешься? — отвечал Кирилл. — У меня все нормально, только голова побаливает. Вот высплюсь, отдохну, приду в себя…
— И за что мне такое горе свалилось?! — запричитала мать. — Все дети как дети: одни работают, другие учатся, никто не слоняется без дела!
— Ма, мне звонил Князь?
— Какой еще князь?
— Ну, такой, с южным акцентом.
— С кем ты связался, Кирюша? Опомнись! Твои мысли только об одном, — где достать наркотик…
— Тихо, ма. Поля услышит.
— Она все знает.
— Знает? Хотя… какая разница. Я буду лечиться, твердо решил. Понимаешь, эти наркоцентры — сплошная туфта. Сейчас внедряют новый метод: в мозги вшивается такая пластинка, в общем, которая отбивает всякую охоту к наркоте, даже если введешь героин — кайфа не получишь. Нормально, да?
— Сколько это стоит?
— Где-то около шести тысяч баксов.
Мать заломила руки:
— Откуда мне взять такую сумму?!
— Ма, я же у тебя не прошу.
— А ты твердо решил завязать?
— Не сомневайся, ма. Устал я до чертиков. Иногда кажется, что сердце выпрыгнет из груди, ноги подкосятся — и замертво свалишься. Веришь, не могу больше…
— Бедный ты мой! — зарыдала мать. — Деточка моя, я достану эти деньги, достану!..
Подобные диалоги будут повторяться до бесконечности, думала Полина. Разжалобив мать, Кирилл на какое-то время сохранит образ страдальца, случайно попавшего под влияние плохих товарищей. Только мать и будет до конца верить сыну наркоману, только мать и будет жить надеждой на исцеление больного ребенка… Телефонный звонок прервал раздумья Полины.
— Алло!
— Здравствуйте, Полина! — услышала она молодой мужской голос в трубке. — С вами хочет поговорить господин Румберг.
— Извините, — ответила девушка, — вы ошиблись номером. Никакого господина Румберга я не знаю.
— Соединяю, — бесцеремонно ответил голос.
Странное волнение охватило Полину, когда она услышала знакомые нотки:
— Привет, Поля! Мне самому претит такая официальщина. Как поживаешь? Истосковался по тебе ужасно, хочу слышать и видеть моего воробышка.
Воробышка… Так Дима прозвал ее с первых дней их близости, видимо, по причине какой-то нежной трепетности, которую Полина испытывала всякий раз от прикосновения Диминых рук. Боже! Неужели это он?!
— Здравствуй, Дима…
— Ну-ну, говори же!
— Я не знаю, что говорить…
— Ты меня помнишь?
— Конечно, помню.
— Ты меня по-прежнему… любишь?
— Я не готова… так сразу… Ведь прошло почти полгода…
— Очень по тебе соскучился, воробышек.
— Я тоже… А почему ты теперь Румберг?
На том конце трубки послышался легкий смех:
— Поля, давай встретимся?
— Когда?
— Прямо сейчас! Хочешь?
— Сейчас?.. Так быстро?
— А почему бы и нет? Давай?
— Где?
— Я за тобой заеду и по дороге мы решим.
— Но почему ты Румберг?
— Это мое настоящее имя. Так я через полчаса буду у твоего подъезда, идет? Как выглянешь в окно и увидишь вишневый «мерседес», — сразу спускайся. Буду ждать.
— Вишневый… «мерседес»?
Что-то перевернулось у Полины в ее растревоженной душе — Дима подъедет за ней в клевой иномарке?! Уж не ослышилась ли? Может, это чей-то телефонный розыгрыш? Да нет же! Голос Димы она не спутает ни с каким другим. Вот только Румберг… Впрочем, пусть сам и объяснит свои превращения.
— Подъезжай! — почти крикнула счастливая Полина.
— О кей! Скоро буду…
Вихрь желаний, страстей и авантюрной романтики обуял Полину. Значит, судьба справедлива и милостива, значит, тот лотерейный билетик, о котором она мечтала всю свою жизнь — выпал именно ей, а не кому-то еще. Именно ей!
…Дмитрий как бы нехотя вел послушную машину, мягко тормозил и плавно набирал скорость. В его руках автомобиль подобен послушной любовнице, — такое сравнение пришло на ум Полине. «Почему он не обнимет меня, не поцелует?» — тревожилась девушка. Но волнения оказались напрасными: притормозив в тихом местечке, Дмитрий принялся тискать ее и покрывать поцелуями. Полина, конечно, отвечала, однако ласки Димы почему-то не принесли ей ожидаемого удовольствия. Видимо, и условия непривычные, и уже успели отвыкнуть друг от друга. Интересно, будет ли у них близость в машине? Похоже, в этот раз — нет…
— Знаешь, воробышек, — затянувшись сигаретой, сказал Дмитрий, — давай-ка, мы с тобой сначала перекусим. В ресторане «Армения». Давай?
Ей вдруг стало как-то неловко, не по себе. Нечто смахивающее на ситуацию, когда богач «снимает» дешевую проститутку, подумалось Полине. Что если для него это — в порядке вещей? И почему Дима ничего не говорит о себе?
В ресторане их провели в отдельную кабинку, а затем накрыли такой изысканный стол, который, без преувеличения, Полина видела впервые в жизни. И стоимость этой еды наверняка равняется ее месячному окладу.
— Выпьем за нас! — поднял бокал шампанского Филдин. — За наше с тобой безоблачное будущее!
— Безоблачное? — рассмеялась Полина. — Ну, выпьем!
Вдоволь насытившись и приняв достаточное количество спиртного, Дмитрий прошептал ей на ушко:
— Хочу тебя…
— Значит, пора ехать в нумера.
Он не понял шутки:
— Менты тормознут — не отмажешься. Я ведь под градусом.
Полина только сейчас почувствовала, как сильно, почти до неузнаваемости изменился Дмитрий. Этот полублатной жаргон очень уж далек от его истинной речи. Но ведь жизнь на месте не стоит, меняются обстоятельства, а вместе с ними и мы. Чему тут удивляться — радоваться надо! И за Диму, и за себя.